Время одиночек
Шрифт:
Опять забравшись внутрь, Тим понял, что, пока его не было, тут существенно потеплело. Надо пореже выбираться – при этом весь теплый воздух выходит наружу.
Заправив парусину на входе под пеньковый канат, Тим опять повесил фонарь, заглянул в котел. Потрогал сухари, перевернул их на другую сторону – еще пара минут, и будут сухие и горяченькие. Лед в кружке все еще не растаял, а вот жир уже был горячим. Может, плеснуть чуть-чуть в первую кружку? Тогда лед сразу растворится – иначе будет оплывать медленно, пока не наберется жидкость, резко ускоряющая таяние. Да все равно растает – зачем Тиму торопиться?
Кружку
Дожидаться воды в праздности Тим не стал – занялся просушкой остальных сухарей, разложив их по стенкам котла. К меди прикасаться было уже больно – пламя в топке ревело. Да и жарковато становилось.
Тим опять вылез наружу, прикрыл выпуклое отверстие поддувала железным колпаком. В нем были пробиты десятки отверстий – через них в топку все равно будет поступать воздух, просто уже в мизерных дозах. Но этого хватит, чтобы огонь не погас: будет потихоньку теплиться до утра. Если бы салотопка была в помещении, Тим рисковал отравиться угарным газом, но в его положении риска угореть не было.
Вернувшись, запечатал за собой выход окончательно – все, до утра он отсюда не выберется. В первый котел поставил высокую сковороду, заполненную льдом, – будет ему вода на утро. Из второго вытащил кружку – лед здесь уже растаял. Выпил чуть тепловатую воду, отдающую морем, – все, трапеза закончена.
Сняв куртку, расстелил на доски у стены, улегся сверху. С погодой повезло: ветра нет, а без него даже в сильный мороз здесь будет тепло. Тиму доводилось прошлой зимой гонять скот на южное побережье, через горы. Тогда они на перевале попали в снежный буран и провели две ночи, укрываясь от холода в двух войлочных юртах. И ничего – никто даже не простудился. И это при том, что юрты стояли на промороженной земле, а здесь под Тимом – горячая салотопка.
А теперь надо поспать. Усмирить нервы, успокоиться, уснуть. Завтра у него нелегкий день – работы предстоит очень много. Надо отдохнуть.
В шести сотнях имперских миль к северу от места крушения «Клио» океан бороздил огромный дракононосец, сопровождаемый тремя кораблями поддержки. В темноте на его взлетной палубе наконец стало тихо и спокойно – драконам тоже нужно отдыхать. Утром их опять покормят, погонят по наклонному коридору, ведущему от кормы к стойлам, уже на палубе наденут полетную сбрую. И продолжат поиски.
Примерно на таком же расстоянии от Тима в безвоздушном пространстве в нескончаемом падении двигалось Око. Матовый конус, распустившись лепестками солнечных батарей и панелями отражателей, пуская синеватые отблески от линз оптики, в различных диапазонах наблюдал за океаном. Он тоже искал. Два пиратских корабля, болтавшиеся у южного побережья Эгоны, терпеливо ждали приказа. Но черные пассажиры, столь щедро оплачивавшие услуги морских разбойников, команды не давали – они тоже ждали. Ждали информации. Пока что Око ничего не нашло – на следующем витке оно продолжит сканирование водной глади и будет это повторять снова и снова.
Все они искали одно: «Клио». А если точнее – Тима.
Тим понятия не имел, что его персона стала вдруг настолько интересной, что ради ее поисков предпринимаются такие колоссальные усилия. Да если бы и знал, что бы это изменило? Здесь его не найти – сюда не сунется имперский флот, и спутник тоже не станет шарить по льду своими объективами. Холодный Южный материк и окружающие его паковые льды никому не интересны. Никто в здравом уме к ним не приближается, а кто приближается, тот рискует остаться их пленником.
Засыпая, Тим устало улыбался. Все же он настоящий сын степи – даже в этом ледяном аду смог поставить себе юрту.
Глава 17
– Я думаю, ее украл Тиги, – приблизительно в пятидесятый раз заявила женщина и в сотый раз добавила: – Тиги с нее вечно глаз не сводил. И смотрел нехорошо. Он негодяй – это всем известно. Почему стража до сих пор его не посадила в свой подвал?
Сеул, уже поднимаясь, вежливо кивнул:
– Мы обязательно это проверим. Займемся этим завтра же.
– А почему сейчас нельзя этого сделать? – возмущенно вскинулась женщина.
– Потому что сперва мы должны оформить бумаги у префекта. Мы все должны делать по закону, иначе нас посадят в подвал вместо Тиги, а он, если он виновен, так и будет бегать при этом на свободе и радоваться жизни. Вы же, надеюсь, не хотите этого?
– Нет, конечно! Простите, что я так настойчива. Я просто хочу вернуть свою дочь – я верю, что она жива. Наверняка этот негодяй просто ее где-то спрятал.
С трудом вырвавшись от взволнованной матери очередной жертвы, Сеул уже на улице устало констатировал:
– Это уже сорок четвертая. До пятидесятой я еще как-нибудь, надеюсь, выдержу, но сотня таких посещений – и свихнусь окончательно.
– Аналогично, – поддержал Дербитто. – Будем проверять этого Тиги?
– Ты веришь в то, что она про него наговорила?
– Господин Сеул, из сорока четырех проверенных нами дел в тридцати семи родственники жертв давали нам имена подозреваемых. Мы проверили около трех десятков – и ничего не смогли подтвердить. Оговор это все: по сути, бедняги хватаются за соломинку – видят черное там, где его нет.
– Двоих подозреваемых мы пока что не нашли.
– Один – плотогон, ушел в горы к лесорубам, вернется наверняка через пару недель, второй – гужевой ямщик. Про него вообще неизвестно, когда назад заявится. По-моему, у них вполне веские причины отсутствовать, и ничего подозрительного я в этом не вижу.
– Дербитто, я думаю так же. И мне это начинает надоедать… Сорок четыре дела – суть у всех одна, но при этом мы не нашли в них ничего общего. Эти девицы живут, радуются жизни, потом в один чудесный день попросту исчезают. Бесследно. Я не сомневаюсь, что все они как-то связаны между собой… Это действуют одни люди – и действуют профессионально, не оставляя улик. Схватить профессионала в этом деле можно, лишь используя метод больших чисел. Профессионал тоже ошибается – редко, но ошибается. Кроме того, против него может сыграть случай. Я думаю, если мы тщательно изучим все дела за пару лет, то обязательно найдем какие-нибудь следы. Но я не представляю, как мы это сделаем: это огромная работа. Но другого пути пока не вижу – только давить количеством. Но свихнемся же…