Время перемен в 2096
Шрифт:
Разговор на повышенных тонах закончился рукопожатием. Оба дали слово – идти до конца в борьбе с авторитаризмом в лице Комитета.
– А я за беседой с вами и забыл спросить самое главное! Куда мы идем? – спросил я.
– Мы пойдём в диссидентский город, что построен рядом с ядерным реактором. Там получим пропитание, оружие. Как вы уже поняли, не совсем-то мы и туристы. В портфелях мы носим всё необходимое. Вы – наш человек, значит, пойдёте с нами?
– Надо идти спать, – сказал Прохор и ударил своими мускулистыми руками по коленям. Они отправились по палаткам, и Виктор поймал себя на мысли о том, что троица произвела на него приятное впечатление.
Мне снилось, как жена спасает меня от смерти. Я буду вспоминать это каждый день. Редко так бывает, что людей скрепляет долг, который невозможно забыть.
6. Путь
Заседания депутатов регулярно проходили в виртуальности. Здесь облака гениальности покрывали собой разум наивных слушателей. Никто не в силах разогнать эту пелену потока информации.
– Вы серьезно считаете, что люди произошли от обезьяны? Чушь! Люди произошли от роботов, которые смогли эволюционировать до состояния биологического тела. Не находим следов, потому что более высокоразвитая раса увезла их с собой в космос! Мы наблюдаем множество космических аппаратов в космосе, которые не можем идентифицировать. Не знаем, кто и когда их запускал. Это были наши создатели!
– Нет, вы не правы! Люди были созданы путем генной инженерии в начале двадцать первого века. Послушайте историка Кименко! – плевался широкоплечий депутат, – История до начала второго тысячелетия – бутафория, её никогда не было.
– А как же археологические раскопки? – ответил подросток, присутствующий на заседании как почётный гость. Сын депутата.
– Дорогой мой, – улыбнулся депутат, понявший свою возможность завладеть детским умом, – Вы знаете, как легко подделать археологические памятники культуры? Это всемирный заговор, дружище. Климатический кризис давно снёс все реальные археологические находки. Сколько музеев было уничтожено, особенно в прибрежной зоне. Интернет был отключен несколько лет. Всё изменили, всё подстроили, гады! Понял меня, сынок?
– Да, отец.
С рассветом мы выдвинулись. К счастью, у Прохора есть мобильное устройство с выходом в Интернет, и он мог воспользоваться GPS-навигатором. Чипы в его мозгу были на это способны, но он считал, что лучше действовать наверняка. Вдруг хакеры взломают чипы? А вот устаревшую технику они взламывать разучились.
– Километров десять по лесной местности, – сказал Прохор, – Говорят, принимают всех желающих. Всех, кто хочет бороться за свои права. А наше главное право – знаешь какое?
– На жизнь? – ответил я.
– Верно. На жизнь. На жизнь реальную, а не виртуальную, – сказал он и харкнул на землю.
– Я понял тебя. Не знаешь, специально они здесь остановились или по случайному стечению обстоятельств?
– Конфедералы боятся бомбить этот город, на то и был расчёт. Не хотят затронуть АЭС. Так говорят. Конечно, техника у них современная. Да, чёрт их знает, что у них там на уме. Кто-то говорит, что диссидентских городов сейчас много. А хрен поймёшь. Известно, что у Комитета есть свои хакерские войска, поэтому советую вам отключить функцию голосовых команд в мозге. Хорошо, что не научились еще взрывать эти железки в нашем мозгу.
– Наши мозги нечувствительны к боли, поэтому это была бы быстрая и не мучительная смерть, – сказал Александр.
– Один хрен, исход тоже, – ответил Прохор с саркастическим выражением лица.
– В твоей речи много грубых слов, – сказала Лиза будто шутя. Её кокетливая улыбка на худом румяном лице могла легко довести до мурашек.
– Я этого не стесняюсь, жизнь намного грубее моих слов, – сказал Прохор, не снимая с себя улыбку.
– О, смотрите, вышка, – сказала Лиза.
– Военный объект, наверное.
– Нет, это вышка 10G. Видимо, уже не работает.
– Мракобесы погубили их своим невежеством. Думали, что вышки нового типа поднимают уровень моря и создают новые вирусы, – сказал Александр.
– Еще бы придумали, что из-за них была чума в четырнадцатом веке, – усмехнулся Прохор.
– Область мозга, ответственная за воображение, никогда не умрет, пока жив человек, – ответил Александр.
– Мы боролись с мракобесием, но и некоторые политики верят в эту дребедень. А вот Мякиш – нет. Он за прогресс, – ответил я.
– И за собственное бессмертие, наверное? – спросил Прохор.
– Черт его знает.
Так и шли мы несколько часов. Я чувствовал боль во всём теле, но заметил, что рана быстро заживает, и боли уже почти нет в области укуса.
– Лиза, милая, скажи, чем ты обработала мою рану, что она так быстро заживает?
– Ой… Как она там называется.
– Пена нового поколения. Генетики молодцы, – сказал Александр.
Полдень. Лесная тропа вывела нас на бетонную дорогу, ведущую в город, который примыкал к водохранилищу. Мы шли по обочине. Машины гражданских и военных постоянно проносились мимо нас. Каждая пятая машина вещала следующее: «Уважаемые граждане! Если вы местные – обращайтесь в школы, университеты, больницы по месту жительства – там вас примут и вы вступите в наши ряды. Если вы не местный – обращайтесь по адресу: Левина Кенина, дом 1, здание администрации города…».
Мы вошли в город. Два голубых небоскрёба у въезда в город скрывали полчища серых домов, бараков, палаток.
– Почему я не слышу птиц? – сказала Лиза.
– Их истребили. «Зелёные» на нашей земле не добились большинства в Парламенте, – ответил я.
– Это ужасно! Экологическая катастрофа вот-вот наступит, а мы совсем не готовы, – взволновался Александр.
Пройдя сто метров, они избавились от шума проезжающих мимо машин. Вокруг было много людей. У остановки «Семечников» на кортах сидели двое озадаченных мужчин. Один из них обратился к ребятам.
– Эй, ребятули, сигареты стрельнуть есть? – сказал он хриплым металлическим голосом.
– Нет, – сказал Прохор.
– Может фото на память сделать? Всего десять евразиков стоить будет, – предложил второй.
– Всего хорошего, – ответил я.
– Ээээууу! – полукриком выразил своё сожаление гражданин.
Это события явно развеселило нас. Мы перешли через дорогу и, убедившись, что предприимчивые граждане нас не слышат, рассмеялись.
– Палатки, палатки, бетонные коробки… Здесь тебе не пригодятся твои классные шмотки, – запел Александр.