Время перемен. Дилогия
Шрифт:
— Зачем? — удивился мой односкамеечник.
— Затем, что я собираюсь привлечь кое-чье внимание к этому делу и хочу, чтобы все было законно. Я теперь твой внештатный консультант. Визируй, не парься.
Ваня прижал палец к идентификатору и быстро согнал мою бумажку. Что и требовалось. Я тут же набрал номер Императорской Канцелярии. Причем воспользовался камергерскими привилегиями и вызвал Секретариат, минуя Приемную.
Ответили мне не сразу. Прошло минуты три-четыре, пока на моем экране высветилось лицо. И не просто лицо, а Лицо. Первый заместитель Секретаря Императорского Совета действительный
— Ваше Высокопревосходительство! — я был, мягко говоря, удивлен.
— Здравствуйте, майор Грива! — чопорно произнес он. — От имени Императорского Совета приношу вам извинения за вчерашний инцидент! Заверяю вас, что виновные в преступлении против подданного Российской империи будут строго наказаны!
Намек прозрачнее некуда. Подданный Российской империи, а не сотрудник «Алладина». Не международный скандал, а дело, так сказать, домашнего свойства. Однако мне как подданному было очень приятно узнать, что информационные каналы российской государственной машины работают без перебоев.
— Сожалею, — сказал я, — что столь незначительный эпизод отнял время у вашего высокопревосходительства. Сам я никогда не осмелился бы посягнуть на внимание столь занятого человека, как вы, ваше высокопревосходительство. Мой вызов не имеет отношения к вчерашнему инциденту. Я только хочу довести до сведения Секретариата некую социальную информацию, и принять ее может лицо куда меньшего ранга, чем вы, ваше превосходительство!
— Излагайте, майор, — прервал меня советник. — Даю вам пять минут.
Я уложился в одну. И еще одну минуту обосновывал, почему я не обратился в Департамент здравоохранения.
— Какова вероятность, что это — проявление феномена спонтанной деструкции? — спросил Вершин.
— Не более нескольких процентов, — честно ответил я. — Если я свяжусь со своим начальством и оно подключит наших аналитиков, вы, ваше высокопревосходительство, получите более обоснованный ответ.
— Думаю, пока в этом нет необходимости, — задумчиво произнес советник. — Я свяжусь с директором Департамента территорий. Пусть разбираются. Благодарю за службу, майор! — он улыбнулся.
— Служу Государю и России, — ответил я без улыбки.
Да, я сотрудник «Алладина», но это не значит, что я больше не служу своей Родине!
Я не стал докладывать начальству о своих предположениях. Во-первых, потому, что хотел дать шанс нашим самостоятельно разобраться в проблеме, во-вторых, потому, что все, что со мной происходит, в любом случае фиксируется в информационных базах «Алладина». Если компьютер решит, что моя догадка имеет основания, то он самостоятельно отправит сообщение в аналитическую группу. И его рассмотрят в общем порядке. А вот рапорт офицера моего уровня прошел бы в порядке приоритетном, что в данном случае совсем не обязательно.
Как бывший сотрудник Департамента внешней разведки я очень хорошо представлял себе, куда отправится от Вершина моя информация и кто будет по ней работать. Официально Императорский Совет передаст ее в Департамент развития и контроля науки, поскольку именно это подразделение Совета Безопасности России занимается феноменом спонтанной деструкции официально. Фактически же моя гипотеза будет разрабатываться всеми шестью подразделениями. В первую очередь через моего друга Ваню она попадет в соответствующую службу Департамента территорий. Затем — в Департамент контрразведки. Кто там конкретно занимается «ифритом», я не знаю, но занимаются наверняка. Следующими будут мои бывшие коллеги из Департамента внешней разведки, или, если точнее, Управление по связям с «Алладином», а если еще точнее — в НИИ исследования безопасных направлений науки, который, кроме бесплодных попыток внедрения агентуры в «Алладин», занимается еще и научными разработками. Третьим по счету будет Департамент обеспечения безопасности стратегических объектов, а именно — его Управление экологии. Четвертым (а возможно, и первым) материал подхватит Департамент связи и информационных систем. И в последнюю очередь, как всегда, информация попадет в соответствующий подотдел Главного разведывательного управления Генштаба…
Голос Ивана прервал мои размышления.
— Эй, камергер, не хочешь взглянуть?
Я покосился на дисплей однокашника: ага, трансляция видеозаписи. Двое за столом, напротив друг друга… Ага, один явно под препаратами. Ба! Задержанный — мой старый знакомец, парень, которого я скинул с балкона. Он — в трансе или под химией. А второй, похоже, дознаватель-психолог.
— Назад, три минуты, — скомандовал Сучков.
Картинка на дисплее осталась прежней. «Собеседники» даже поз не изменили.
— С какой целью ты подошел к девушке? — спросил психолог.
— Ненавижу! — зло произнес задержанный. — Убивать!
— Ты хотел ее убить?
— Убить — нельзя, — с явным сожалением произнес задержанный. — Можно пугать, можно бить, насиловать, матку порвать, чтоб не рожала! Никогда! Убить!.. Убить нельзя (с сожалением). Мастер сказал: убийства — нельзя. Себя — нельзя. Чужих — тоже нельзя.
Дознаватель сделал соответствующую пометку в записи.
— За что ты ее ненавидишь? — спросил он.
— Сука!
— Почему?
— Сука!
— В чем ее вина?
— Косоглазая сука! Китайцев много! Тесно! Дышать… Задыхаюсь! — парень рванул края тюремной униформы, захрипел, затрясся…
— Дышать легко! — быстро произнес дознаватель. — Воздуха много!
Руки задержанного упали, дыхание выровнялось.
— У тебя есть девушка? — спросил дознаватель.
— Да.
— Красивая?
— Да.
— Хочешь от нее ребенка?
— Нет.
— Почему?
— Тесно. Много. Слишком много людей. Лишних людей. Чужих! — Задержанный повысил голос. — Ненавижу! Убивать! Душно! Воздух!..
— Спать! — перебил дознаватель.
Задержанный закрыл глаза, лицо его расслабилось. Хорошее русское лицо. Мужественное. И такая тяжелая фобия. Мне стало его жалко…
— Явно выраженная патология, — сказал дознаватель, поворачиваясь в сторону объектива. — Картина, аналогичная остальным. В фазе возбуждения переход в автоиндуцирующее состояние, при отсутствии отклика — самоиндукция и позыв к самоубийству.
«И здесь самоубийство», — подумал я.
— Потенциально опасен. Рекомендации по восстановлению — те же. Результат достоверно не прогнозируется. Уголовной ответственности не подлежит.