Время перемен. Том 2
Шрифт:
— Правильно, научи лучше его.
— Научу, но сначала тебя. А лучше ты сам его научишь. Ты дважды показал, чего стоишь в бурю: не терял головы и уже знаешь, каково это — справляться с волнами. Иди, поспи, я разбужу тебя, когда мы закончим тут. Одежду оставь, пусть просохнет.
Тром кивнул на прощание рулевому. Перекорёженный моряк твёрдо встретил его взгляд — по всему видать, уже настроился на нелёгкое дело впереди.
— И кликни мне Олафа, да пару ребят покрепче.
Горец вышел на палубу, сделал, что сказано, и, спасаясь от холода,
…
Плавать в спокойном море было легко. Тром быстро научился держать направление. Днём их часто меняли моряки пожиже, но ночью неизменно правили по очереди Тром с капитаном. Сейчас море почти не волновалось, и горец лишь изредка подруливал, большую часть времени наблюдая, как моряки возятся со снастями. Последний шторм потрепал их, и люди почти не отдыхали, приводя паруса, канаты, мачты и прочие в порядок. Он то и дело видел, как мальчишка выглядывает из своего гнезда и смотрит, что творится внизу, или машет ему рукой…
С мальчишкой, вообще, получалось странно. Раньше дети не сильно интересовали поединщика. Он всегда стремился вырасти побыстрее, а, после того, как вырос — улучшить мастерство. Взобраться повыше, подсмотреть новый приём у опытных воинов, увидеть ошибку. Каким боком тут дети? Но на корабле Свен был первым, кто начал общаться с Тромом. И, хоть Свен и был ещё мальчишкой, горец всё же радовался и этому. После двух штормов команда относилась к вождю, пусть и бывшему, гораздо лучше. Но, казалось, от этого мальчишка лишь сильнее привязался к нему.
Ещё был Марк… Тром никак не мог понять, как себя вести. Раньше всё было просто — они друзья, один из которых идёт к вершине, и идёт успешно. Оба понимали и принимали это. Теперь же всё стало наоборот. Как вести себя? Как с другом, или как с вождём? Может, как с противником? Но он ведь уже победил… Это не давало покоя. Как назло, Марк сам почти не говорил с ним. Только приказывал. В приказах этих не было надменности, чванливости, или неуважения, чего Тром не мог сказать о своих приказах в бытность свою вождём. И от этого приказы Марка задевали его ещё сильнее, ведь Тром так не мог. И ему всё было невдомёк, почему громила не попытался стать вождём раньше? Он порывался спросить, но всякий раз останавливался, боясь, что ответ не понравится. И страх пока оставался сильнее любопытства. Хоть он и не мог понять, чего боится.
Капитан учил рулить и Марка. Однажды он позвал обоих горцев к себе в каюту, закрыл дверь и сказал:
— Во время первого шторма мы сбились с курса, и идём слишком близко к материку, поэтому и попали во второй. Будут ещё бури, пока мы не вырвемся за полуостров. Когда начнётся снова, оба стойте на руле, мне пригодится ваша сила. И команде молчок, паника на корабле ни к чему.
— В прошлый раз я не заметил паники, — ответил Марк, — Они боялись, но держались достойно.
— Это так, но постоянное ожидание шторма вызывает её сильнее, чем сам шторм.
Марк кивнул, показывая, что всё понимает, а Трому не оставалось ничего другого, кроме как следовать за своим вождём, поэтому он тоже решил молчать.
Лишь Свен заметил что-то, когда горец учил его драться на мечах:
— Эй, Тром, ну я правильно, делаю, или нет?
— Покажи, я посмотрю…
— Я трижды показывал, ну ты чего? Что стряслось?
— Ничего, парень. Давай, покажи ещё раз…
Мальчишка сделал два удара.
— Пойдёт, но уходи быстрее после атаки. Ни к чему подставляться под ответ.
Эта тренировка прошла не как другие. Сначала Тром давал задания, но его рассеянность и нежелание придумывать новые сделали своё дело: в конце концов, он заставил мальчишку изображать бой, изредка рассеянно поправляя его. Мальчик рос в мастерстве. Горец думал, что к семнадцати-восемнадцати годам из него мог бы получиться неплохой боец.
Марк стоял у руля. Тром на миг встретил его взгляд: то же холодное ожидание, то же сомнение читалось в нём. Когда? Пройдём ли мы? Марк увидел, что Тром смотрит на него, и сдержанно кивнул. Они должны встретить эту напасть достойно.
Но бури всё не было. Несколько дней они ходили, занимались обычными делами и ждали, ждали, ждали…
Как-то один сменял другого на руле. Тром отдал балку громиле, облокотился о борт рядом, и из его груди сам собой вырвался усталый выдох.
— Ага, — задумчиво кивнул громила, подтверждая всё то, о чём они не говорили вслух.
Горцы и так похудели и сдали за время, проведённое на корабле, а тут ещё это выматывающее ожидание. Но Марк уже говорил — не ныть, не капризничать, и, главное, не злиться. Вот Тром и держал всё в себе, и медленно чахнул от этого.
Навстречу им шёл капитан, и, похоже, в неплохом настроении. Видно, взгляды горцев оказались слишком красноречивы. Он подошёл и тихо пояснил:
— Похоже, пронесло. Завтра должны выйти за полуостров, а там и до порта дней десять по спокойной воде, так что готовьтесь встречать большую землю.
Но ничего не пронесло. Вечером, уже на закате, громила заметил тёмное небо позади. И воздух между тучами и водой в той стороне будто был живой. Тром кликнул капитана.
— Молодец, — хлопнул тот Марка по плечу.
Потом капитан стал орать на матросов, чтобы они быстрее убирали паруса и привязывали всё, что следовало привязать. Один маленький парус оставили специально: без хода невозможно бороться с волнами. Наконец, на палубе никого не осталось. Лишь капитан с двумя горцами вцепились в руль в ожидании неизбежного.
— Медведь меня дери, скоро она там? — Тром специально раззадоривал себя, как перед боем, чтобы страх уступил место ярости и азарту.
— Сейчас налетит, — становясь поудобнее, ответил капитан, — Ты руль покрепче держи, горец.