Время перемен. Том 2
Шрифт:
Филин.»
Александр попытался запомнить фамилии, после чего попросил у наёмника кусок тлеющего трута, спешился, и, пару раз чиркнув огнивом, поджёг трут, а затем и письмо.
— Байл, собери людей, мне нужно им кое-что сказать.
— Взвод, на месте стой, раз-два! Сюда все подошли!
Солдаты встали полукругом напротив древнего и взводного. Некоторые из них начали доставать тетивы из специальных мешочков, другие — протирать оружие.
— Это не смотр! Нашему нанимателю есть, что вам сказать. Поэтому продули уши, засунули языки в задницы и молча слушаем!
— Скоро мы окажемся в Вудвинде, — начал легат, — Забудьте про
— Вдруг спросят, чем торгуете?
— Скажи всем подряд. Шёлком, рудой, оружием, пряностями. Скажи, ты всего и не упомнишь.
— Почему-ж бедны?
— Беден?
— Ни кареты у вас, ни паланкина…
— А чего? Давай из леса срубим паланкин. Есть желающие тащить?
Соседний боец пнул новобранца сапогом по колену, отчего Сибальт поджал ногу и зашипел.
— Вижу, никто особо не рвётся. Карета моя сломалась по пути, а что нарядов мало — так дюже прижимист. Вопросов нет больше?
Все молчали.
— Если объявится кто-то особо любопытный из местных, ко мне шлите. Всё, Байл, пока больше сказать нечего.
— Взвод, разойдись! Кто проболтается, тому яйца отрежу!
Границу перешли через два дня, и сразу отряд пошёл медленнее — дороги в Вудвинде были не чета Холвинду. До этого они шли по уложенной как следует каменной брусчатке с двумя дренажными канавами по бокам, изредка прерываемой обычной грунтовкой, а после таможни, на которой удалось отделаться лёгкой подачкой, так как сержант не нашёл, за что бы содрать побольше, пошли две колеи, размытые тут и там. И лишь единственный факт указывал на то, что кто-то думал, когда эту дорогу прокладывал: проложить её старались повыше, чтоб не пришлось ехать уж совсем по колено в воде весной или осенью.
Но наёмники всё равно сбивались с темпа — скользили телеги, скользили и лошади, а люди шагали не столь бойко, выбирая, куда ступить меж двух колей. Деревни, хоть и были в большинстве поболее деревень Холвинда, тут и там выставляли напоказ неопрятные свои углы: то у сарая дыра в крыше, то дрова сыреют под открытым небом, а иной раз глянешь на покосившийся забор фермы, и мысли приходят, что это свиньи сами себе построили, а людей рядом и не живёт. Даже отсталая Горная страна могла похвастать скудным, но упорядоченным и аккуратным бытом своих деревень, здесь же словно никому ни до чего не было большой охоты. И только острые крыши деревянных охранных башен встречались на дороге тут и там, выбиваясь своей строгостью и упорядоченностью на фоне остальной разрухи. И сразу становилось ясно, за что радеет князь Вудвинда, куда устремлены его помыслы. И выводы эти подтверждали его охранные отряды, по четыре-пять раз на дню настигавшие караван и выспрашивающие, кто они и куда едут. И вели себя эти охранные отряды дерзко как с пришельцами, так и с местным деревенским людом. И в городишках, что встречались по пути, были они местными заправилами, и все вокруг слушали их беспрекословно.
Легат вспоминал, что тридцать пять лет назад были они такие же воинственные и бедные. И так же носили доспехи из плохонького, а порой вовсе дряного железа, пытаясь компенсировать это хорошими подстёгами, плотно пригнанными нагрудниками, дисциплиной и подозрительностью к чужакам. Лишь у двоих за весь путь до столицы, Рынды, увидел он меч и топор из горного железа. Вспомнил он и прошлого князя, всё войско которого хотело быть на него похожим. И было. Даже сейчас каждый почти солдат напоминал плохонькую копию своего государя. Александру стало интересно, каков новый князь? Тоже копия отца? Судя по тому, что он уже увидел, так оно и есть.
Столица, Рында, ему понравилась, несмотря на режущее слух название. Она раскинулась в изгибе реки, среди живописных лугов и холмов. И даже осеннее увядание не могло лишить это место очарования. Бесконечная россыпь деревянных хижин вокруг городской стены не стремилась прижаться к ней как можно ближе, а вольготно и свободно разбросалась вокруг, как брошенная гигантским пахарем горсть семян. И никто никому не мешал — ни люди, ни их многочисленная скотина.
За стенами, хорошо видные через распахнутые ворота, уютно прижались друг к другу деревянные домишки, местами очень недурно отделанные, а княжеский дом возвышался над ними посреди города, как отец над выводком детишек.
— Кто такие? — спросил у них один из стражников на входе в город.
— Купец я, — спешился Александр.
Когда он зашагал навстречу, стражник повернулся к нему, отчего луч солнца заиграл на чешуе пластинчатого панциря, а кольчуга слегка зазвенела кольцами.
— Ратников не пущу, — сразу заявил воин, — Или пусть оружие всё отдают.
— Двоих позволь с собой возьму, остальные у реки лагерем станут.
— Всё равно, мечи долой.
— Байл, Сибальт, отдайте мечи остальным, и со мной. Сундук ещё захватите.
Легат хотел было пройти в ворота, но стражник преградил ему путь и погрозил пальцем: — Куда без досмотра?
Древний развернул полы плаща и часовой долго осматривал его. Особенно привлекла внимание малая пневматика. Но, не увидев ни лезвий, ни стрел, стражник махнул рукой:
— Проходи.
Он так же тщательно осмотрел Байла и Сибальта и пропустил их внутрь.
— Что теперь? — огляделся вокруг взводный.
— Сразу к князю. И помните, о чём я говорил.
Они двинулись по городу. Новичок глазел по сторонам, как, впрочем, и Байл. Узкие улочки, несмотря на осеннюю сырую погоду, были не сильно грязны. В этом помогали деревянные сходни по краям дорог. Навстречу то и дело попадались спешащие по своим делам ремесленники, или важные бояре в цветастых свободных одеждах. Город, как и любая столица, кипел жизнью.
— Недурно, — сказал Байл, когда увидел княжескую рать возле палат.
Те сгрудились у входа и о чём-то разговаривали, сверкая на солнце добрым горским железом, которое так редко встречалось в здешнем краю. И не понять было, кто в этой толпе за главного, у кого про аудиенцию спрашивать.
Тогда легат со спутниками направился ко входу в палаты, и ему преградил путь ближайший ратник:
— Кто таков?
— Александр, купец я, из Татмера. Важные вести для вашего государя привёз. От древних.
— Слыхал, Янек? Тут от древних новости.
Из толпы ратников вышел человек постарше остальных:
— Что за новости?
— Лично князю велено было передать.
— Мне сначала расскажи, а я уж решу, лично или не лично.
— Передают древние князю вашему, что есть за ним грех один — чужое он себе забрал. И теперь они страшно будут его за это карать, если не образумится.
— Вот как? Да, ты лучше эту историю князю сам расскажи. Митька! Возьми пятерых, гостей к князю проводи.