Время перемен. Том 2
Шрифт:
— Да, да, вот так! — радовался капитан, — Хорошо, очень хорошо! Тяни вправо! — они потянули, — Ставь ровно! — поставили.
Подпрыгнули на следующей волне, и капитан спохватился чуть позже, чем нужно:
— Влево, влево тяни. Давай горец, якорь мне в задницу!
Тром видел: им не успеть.
— Ничего, — прорычал рулевой, — Эта не повалит.
Волна пришлась наполовину в борт, корабль закачался…
— Вправо.
Они давили изо всех сил. Рулевой старался, но видно было, что он еле держится.
— Теперь ровно. Мы победим эту бурю!
Море
— Молодец, горец! Мы всё ещё живы! Давай, не зевай!
Они развернулись к следующей волне. Один изодранный парус болтался на мачте, остальные были задраены. Горец собрался и внимательно слушал команды. Страх остался, но он уже не давлел над Тромом. И тут он почувствовал, как буря их отпустила. Волны пока ещё были большими, но не такими опасными.
— Прошли, — устало выдохнул капитан.
Они рулили и резали волну ещё недолго. Море всё успокаивалось. Вместе с ним успокаивался и Тром. И чувствовал, как его охватывает холод.
Капитан заметил, что горец ёжится:
— Ничего, сейчас согреемся. Помоги ему, — он указал на раненого.
Горец хотел было взвалить здоровую руку рулевого себе на плечо, но тут люк в трюм распахнулся, и оттуда полезли матросы. Внезапно Свен растолкал толпу, подбежал и вцепился в Трома обеими руками. Он не говорил ни слова, просто держал. Его макушка едва доставала поединщику до груди. Тром просто стоял, разведя руки в стороны и чуть сгорбившись. Он чувствовал… что-то. Не мог понять, что. Одновременно радость победы, смущение под общими взорами и какое-то ещё чувство, которое он не мог понять. Оно одновременно делало его сильным и слабым.
— Эй, ты чего? — он слегка пихнул мальчишку в плечо.
— Я думал, тебя смыло за борт, — всхлипнул Свен.
— Но не смыло же.
— Вот я и радуюсь, — он шмыгнул носом и утёр слёзы рукой.
— Ты плачешь.
— Ерунда, сейчас пройдёт.
«Ты не ранен, баба боли не зашивает тебя, тебя не жгут огнём, так чего хныкать, подобно глупой девке?» — вот что должен был ответить горец. Но почему-то не хотелось говорить всего этого пареньку. «А, и пусть его, пусть плачет. Вон, команде всё равно, чего я буду тут?»
Наконец, Свен разжал руки.
— Горцу сегодня положена двойная пайка! — прокричал капитан, — Это он нас вытащил.
— Эт точно, — прохрипел рулевой, которого уже подхватили двое.
И все сразу стали такие добрые, приветливые. Моряки обнимали друг друга, подходили к Трому и благодарно хлопали его по плечу, трепали мальчишку за волосы.
— Спасибо, что спас наши шкуры, горец, — сказал Олаф с благодарностью, держа поединщика за плечо.
— В прошлый раз вы так не радовались, — припомнил он.
— То была ерунда, не страшно. Опасно, если по палубе гулять. Сегодня же сама бездна играла с нами, как кошка с мышью. Не знаю, как остальные, но я чуть не намочил штаны.
— Тебе повезло, — усмехнулся горец, — Я намочил не только штаны.
Олаф и ещё несколько моряков посмеялись над этой неуклюжей шуткой. Это было похоже на время перед битвой, или после неё, когда суровые горные вояки готовились сдержать чей-то натиск. Каждый гадал, кто сегодня умрёт, специально распалял свою ярость и свирепость, ждал рокового момента, когда всё начнётся. Нервы у всех натягивались, как канат, который вот-вот лопнет. Тогда на помощь приходили шутки — вот такие грубые, простые, но неизменно помогающие не сойти с ума.
— Иди на кухню, герой штормов, там тепло, снимешь свои шкуры и погреешься.
— А, ведь и правда, Олаф, — подхватил один из моряков, — В прошлую бурю Свена спас, в эту рулевому с капитаном на помощь пришёл. Точно, герой штормов…
«Да, ага, точно», — вторила вся команда.
— Я всегда был Тром Быстрый…
— Тром, Герой Штормов! — весело прокричал Свен и вскинул обе руки вверх.
— Мне нравится, — пробасил громила.
Тром и не заметил, когда Марк оказался рядом.
— Иди, грейся, у тебя, вон, жилы сейчас полопаются, напыжился весь.
— Как скажешь, вождь.
На кухне уже растопили печь. Стало теплее, но до настоящего жара было ещё далеко.
— Заходи, — приветствовал его повар, — Скидывай свои шкуры и прочее, складывай вон там, слева от печи, да не вздумай вешать на трубу, а то был тут один у меня…
Тром разделся полностью и удивился, насколько исхудал. Потом моряки приволокли рулевого и стали аккуратно снимать с него одежду. Рука его была сломана в предплечье, но таких изломов Тром повидал достаточно: наложат доску, привяжут, и всё заживёт. С бедром было гораздо хуже: сустав, где нога соединяется с тазом, ушёл чуть внутрь, ближе к другой ноге, а сам таз зиял страшной вмятиной. Неглубокой, но как её можно выпрямить обратно, горец вообще не понимал.
— Больно? — спросил он у моряка.
Тот отрицательно помотал головой.
Тром понял — придёт тепло, потом рулевого начнут лечить, тут то следом пожалует боль.
Пришёл капитан и тоже начал раздеваться. Он приволок с собой большую глиняную бутыль.
— Выпей сам и помоги ему, — протянул он бутылку Трому.
— Может, и мне глоток-другой, а, капитан? — подал голос повар.
— Занимайся своим делом, это пойло для особых случаев.
Горец сделал глоток. Горло обожгло огнём, но потом этот огонь разлился по всему телу. Они согревались, всё действо отдалённо напоминало баню. Тром сделал ещё глоток и присел около искалеченного.
— Влей ему побольше, — просил капитан.
Моряк сделал пару глотков и зашипел, а потом присосался к бутылке надолго. Похоже, хотел таким способом приглушить будущую боль.
— Кто будет рулить, пока срастаются мои кости? — просипел рулевой, резко выдыхая после выпитого.
— Раз всё так сложилось, хочу научить Трома, — ответил капитан, — Что скажешь, горец?
— Не очень-то мне охота торчать на палубе в каждую бурю…
— Как и любому из нас. Но больше никто из команды на рулевого не годен — кость не та. Разве что Марк.