Время первых. Лекции по истории античной литературы
Шрифт:
Боги принимают активное участие в событиях. Они непосредственно вмешиваются в происходящее. Допустим, эпизод из первой песни «Илиады». Ахилл в гневе на Агамемнона, даже готов на убийство. Но является богиня Афина и останавливает Ахилла, не дает ему это совершить. Ахилл не может убить Агамемнона. Второй пример – с Патроклом. Ахилл его предупреждал: «Можешь сражаться с кем угодно, но только не с Гектором». Он знает, что Патроклу суждено погибнуть от руки Гектора. Но Патрокл не слушает друга и вступает в поединок. Гектор убивает Патрокла. Однако в «Илиаде» это дано как вмешательство бога Аполлона, который помогает Гектору сразить соперника: выбивает из рук Патрокла копьё.
Гегель в своей «Эстетике» разбирает эти эпизоды и даёт им следующую интерпретацию. Он считает, что Гомер изображает внутреннее состояние человека, но показывает его классически – через внешнее явление бога. В частности, в первом случае Ахилл всё-таки понял, что он не может лишить жизни Агамемнона, и это его
Возьмём два более сложных примера. Поединок Гектора и Ахилла – решающее событие в поэме. Сам Зевс не знает, кто должен одержать победу, и бросает жребий. Так он узнаёт, что победа достанется Ахиллу. И Ахилл побеждает. Прямого вмешательства в ход поединка здесь нет. Но сначала всё-таки был жребий…
Или финал. Мы к этому ещё вернёмся, а пока хочу отметить главное: убив Гектора, Ахилл издевается над его телом, привязывает к колеснице и трижды протаскивает растерзанный труп вокруг могилы Патрокла. Аполлон, который, между прочим, покровительствовал Гектору, возмущён таким бесчинством. Он обращается к Зевсу. А Зевс велит богине Фетиде остановить Ахилла. Фетида убеждает сына вернуть тело Приаму. Это – божественная мотивировка.
Однако когда Приам приходит к Ахиллу и просит его отдать тело сына, он напоминает герою о его собственном отце, ведь подобное с ним тоже могло случиться. Ахилл проникается сочувствием к Приаму. И это его личный душевный порыв, хотя за ним и стояло решение богов. А кроме того, Ахилл делает то, чего от него и не требовалось: он обещает двенадцать дней не атаковать Трою, чтобы Приам и троянцы смогли со всеми почестями похоронить Гектора.
Этот момент в «Илиаде» получил особое название – «закон двойного зрения»: одно и то же событие здесь имеет как бы две мотивировки. Одна – психологическая, жизненная, а другая – божественная. В обоих примерах это выступает вполне очевидно. Ахилл одержал победу над Гектором: физически он явно превосходил троянца, всё-таки – сын богини. Но есть и другое объяснение его победы – выпавший жребий. А во втором случае – вспомнив отца, Ахилл проявил великодушие. Но, в то же время, таково было решение богов…
Собственно, и в предыдущих примерах присутствовала та же двойственность. Можно, конечно, сказать, что Ахилл проявил мудрость, – но именно в этот момент ему явилась богиня Афина. И то же самое с Патроклом: конечно, вполне реально, что Гектор оказался более сильным воином. Однако есть и другая причина его поражения: в события вмешался бог Аполлон.
Закон двойного зрения в данном случае означает: всё, что происходит в поэме, совершается неизбежно. Если бы не было второй, божественной, мотивировки, то, возможно, всё могло бы сложиться иначе. Но тут – не может быть иначе. Мог Ахилл убить Агамемнона? Мог. А почему бы и нет? Он был в гневе… Но появление бога говорит о том, что вершится судьба и никаким случайностям здесь нет места.
Но надо сказать, закон двойного зрения – это закон всякого произведения искусства. В любом романе это присутствует. Например, пушкинский «Евгений Онегин». Часто задают вопрос, почему Татьяна всё же не ушла к Онегину. И находят много разных объяснений…
Пушкин создал сложный психологический рисунок:
Тогда – не правда ли? – в пустыне,Вдали от суетной молвы,Я вам не нравилась… Что ж нынеМеня преследуете вы?Зачем у вас я на примете?Не потому ль, что в высшем светеТеперь являться я должна;Что я богата и знатна,Что муж в сраженьях изувечен,Что нас за то ласкает двор?Не потому ль, что мой позорТеперь бы всеми был замеченИ мог бы в обществе принестьВам соблазнительную честь?..<…>Как с вашим сердцем и умомБыть чувства мелкого рабом? 1717
Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 10 томах. М.: Изд-во АН СССР, 1957. Т 5.
Но в то же время даётся и другая мотивировка:
ЯПоведение Татьяны можно по-разному трактовать: то ли долг её удерживает, то ли Татьяна не верит до конца в чувства Онегина и т.д. Но всё же, почему она так поступила? А потому что автор так решил!
Это и есть закон двойного зрения. Сочетание двух точек зрения присутствует в каждом произведении искусства: одна – это логика персонажа, другая – логика автора. Но у Гомера эта авторская логика отсутствует. В «Илиаде» это божественная логика: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына». И в той роли, которая обычно принадлежит в произведении автору, у Гомера выступают боги. Это они определяют: зачем? и как должно быть?
Вообще, война показана в «Илиаде» необычайно жестоко. Жестокость здесь проявляют все герои, причём, Гомер всячески это подчёркивает. Ахилл абсолютно неистов и безжалостен, когда вступает в бой. Дети Приама, братья Гектора, просят его о пощаде. Но:
«…Ныне пощады вам нет никому, кого только демонВ руки мои приведёт под стенами Приамовой Трои!Всем вам, троянам, смерть, и особенно детям Приама!Так, мой любезный, умри! И о чём ты столько рыдаешь?Умер Патрокл, несравненно тебя превосходнейший смертный!Видишь, каков я и сам, и красив, и величествен видом;Сын отца знаменитого, матерь имею богиню;Но и мне на земле от могучей судьбы не избегнуть;Смерть придёт и ко мне поутру, ввечеру или в полдень,Быстро, лишь враг и мою на сражениях душу исторгнет,Или копьём поразив, иль крылатой стрелою из лука».Так произнёс, – и у юноши дрогнули ноги и сердце.Страшный он дрот уронил и, трепещущий, руки раскинув,Сел; Ахиллес же, стремительно меч обоюдный исторгши,В выю вонзил у ключа, и до самой ему рукоятиМеч погрузился во внутренность; ниц он по чёрному прахуЛёг, распростёршися; кровь захлестала и залила землю.Мёртвого за ногу взявши, в реку Ахиллес его бросил,И, над ним издеваясь, пернатые речи вещал он…<…>«…Так погибайте, трояне, пока не разрушим мы Трои,Вы – убегая из битвы, а я – убивая бегущих!» 1818
Гомер. Илиада. С. 298–299.
Вот насколько он бессердечен. Даже река – бурный, быстротечный Ксанф – возмутилась его свирепству. Ахилл не знает пощады. А как он обращается с Гектором? Когда Гектор терпит поражение, Ахилла просят даже не жизнь сохранить – отдать тело поверженного близким. А Ахилл отвечает:
Тщетно ты, пёс, обнимаешь мне ноги и молишь родными!Сам я, коль слушал бы гнева, тебя растерзал бы на части,Тело сырое твоё пожирал бы я, – то ты мне сделал!Нет, человеческий сын от твоей головы не отгонитПсов пожирающих! Если и в десять, и в двадцать крат мнеПышных даров привезут и столько ж ещё обещают;Если тебя самого прикажет на золото взвеситьЦарь Илиона Приам, и тогда – на одре погребальномМатерь Гекуба тебя, своего не оплачет рожденья;Птицы твой труп и псы мирмидонские весь растерзают! 1919
Там же. С. 317.
Очень жестоко всё. Но это не жестокость Ахилла, это жестокость самой войны. Здесь все жестоки. И Гектор… Убив Патрокла, он тоже, между прочим, мечтает расправиться с его телом и так радуется своему превосходству. А потом и это не останется неотомщённым: его сразит Ахилл. Но прежде Гектор скажет Ахиллу: «Тебя убьет Парис». Одно убийство здесь порождает другое – таков закон войны. И это – закон богов.
Греки верили в Немезиду – богиню возмездия. Зло обязательно должно быть наказано. Собственно, это ещё один смысл начальных слов «Илиады»: