Время прощаться
Шрифт:
А папа только этого и ждал. Услышав мой смех, он резко развернулся и помчался ко мне, надеясь перехватить меня до того, как я коснусь грязной ладошкой рифленой железной стены сарая.
Возможно, ему бы и удалось меня догнать, если бы из тени дерева не затрубила Мора. Звук был настолько громким, что я застыла. Слониха размахнулась и ударила моего отца хоботом по лицу. Он упал наземь, прижал руку к правому глазу, который распухал на глазах. Слониха нервно топталась между нами. Отцу пришлось откатиться в сторону, чтобы она его не раздавила.
— Мора, — тяжело дышал он, — все
Слониха опять затрубила, и у меня зазвенело в ушах.
— Дженна, — негромко попросил отец, — не двигайся. — И добавил себе под нос: — Кто, черт побери, выпустил слониху из сарая?
Я расплакалась. То ли из-за страха за себя, то ли за папу. Но за все то время, что мы с мамой наблюдали за Морой, слониха никогда не проявляла агрессии.
Дверь сарая на толстом несущем канате резко отъехала, в массивном проеме стояла мама. Она взглянула на отца, на Мору, на меня.
— Что ты ей сделал? — спросила она папу.
— Ты шутишь? Мы играли в прятки.
— Со слоном?
Продолжая говорить, мама медленно двигалась, чтобы встать между Морой и отцом. Чтобы он мог подняться.
— Нет, конечно! Мы с Дженной. Но неизвестно откуда выбежала Мора и ударила меня. — Он потер лицо.
— Должно быть, она подумала, что ты хочешь обидеть Дженну. — Мама нахмурилась. — Зачем, черт побери, играть в прятки в вольере у Моры?
— Потому что слониха должна была быть в сарае, ей должны были обрабатывать ноги.
— Нет, помощь нужна одной Гестер.
— А согласно информации, которую Гидеон разместил на доске объявлений…
— Мора не захотела идти.
— А я откуда должен был это знать?
Мама ворковала с Морой, пока слониха тяжело не отступила в сторону, продолжая настороженно следить за моим отцом.
— Эта слониха ненавидит всех, кроме тебя, — пробормотал он.
— Неправда. По всей видимости, она любит Дженну.
Мора в ответ затрубила и отправилась к деревьям, чтобы почесаться, а мама подхватила меня на руки. От нее пахло мускусной дыней — наверное, она угощала ею Гестер в сарае, пока ступни слонихи промывали, скоблили, залечивали на них трещины.
— Для человека, который постоянно кричит на меня за то, что я беру Дженну в заповедник, ты выбрал интересное место для игры в прятки.
— Здесь слонов не должно было быть… Ради бога! Неважно, я все равно проиграю.
Отец коснулся головы и поморщился.
— Дай посмотрю, — сказала мама.
— Через полчаса у меня встреча с инвестором. Я должен был объяснить ему, насколько безопасно в населенной местности иметь заповедник. А теперь придется увещевать его с синяком под глазом, который мне поставил слон.
Мама взяла меня на руки и нежно коснулась папиного лица. Такие моменты, когда мы были одним пирогом, от которого никто не отрезал ни кусочка, были для меня самыми счастливыми. Они почти стирали все остальные воспоминания.
— Могло быть и хуже, — сказала мама, прижимаясь к отцу.
Я видела, чувствовала, как он смягчается. На это мама всегда обращала мое внимание на природе: всего лишь поворот тела, касание плеча, и становится понятно, что больше уже нет невидимой
— Серьезно? — пробормотал отец. — Как это?
Мама улыбнулась в ответ.
— Я сама могла бы тебе наподдать, — сказала она.
Последние десять минут я сижу на смотровом столе и наблюдаю за поведением Приведенного-в-божеский-вид-насквозь-пропитого Самца и Гиперсексуальной-в-самом-соку Пумы в период спаривания.
Вот выводы из моих научных наблюдений.
Самец чувствует себя неловко, как в клетке. Он сидит и беспрестанно притопывает, потом вскакивает и начинает мерить шагами помещение. Он даже постарался привести себя в надлежащий вид перед встречей с Пумой, которая как раз входит в кабинет.
На ней белый халат и слишком много косметики. От нее пахнет, как от ароматических страничек в журналах с рекламой косметики. Запах настолько сильный, что так и хочется зашвырнуть это «издание» в самый дальний угол, даже если в результате никогда не узнаешь «Десять способов удовлетворить мужчину в постели» и «Что сводит с ума Дженнифер Лоуренс». Сама Пума блондинка с отросшими корнями, и кто-то обязательно должен ей сказать, что юбка-карандаш невыгодно подчеркивает ее зад.
Самец делает первый шаг. В качестве оружия он использует ямочки на щеках. Он восклицает: «Ух ты, Лулу, сколько лет, сколько зим!»
Пума осаживает его ухаживания:
— А кто в этом виноват, Виктор?
— Знаю, знаю. Если хочешь, можешь мне наподдать.
Едва различимая, но все-таки заметная разрядка возникшего напряжения.
— Это приглашение?
Вы только посмотрите на этот оскал! Все тридцать два зуба.
— Осторожнее. Не начинай того, чего не сможешь закончить, — дразнит Самец.
— Что-то не припомню, чтобы когда-то нас это останавливало. А ты?
Я, продолжая сидеть на столе, закатываю глаза. Либо это самый лучший довод в пользу контрацепции после октомамы [15] , либо между мужчиной и женщиной на самом деле происходит вся эта чепуха, и, скорее всего, я не буду ни с кем встречаться, пока у меня не наступит менопауза.
15
Октомама — американка Натали Дениз Сулеман (Natalie Denise Suleman, 1975 г. р.), привлекшая к себе внимание СМИ всего мира рождением в январе 2009 г. восьмерых детей, зачатых с помощью искусственного оплодотворения. Мать-одиночка Сулеман уже имела к моменту родов шестерых старших детей.
У Пумы чувства более обострены, чем у Самца, потому что она улавливает мое настроение даже из противоположного угла кабинета. Она трогает Самца за плечо и стреляет глазами в мою сторону.
— Не знала, что у тебя есть дети.
— Дети? — Верджил смотрит на меня, как будто я жук, которого он раздавил своей туфлей. — Это не моя дочь. Откровенно говоря, из-за нее я и пришел.
Кто его за язык тянул? Даже я понимаю, что этого говорить не следует. Пума поджимает густо накрашенные губы.