Время щенков
Шрифт:
Гехт, как и другие крупные поселения земли Фимбульветер, выстроен хитро. Чтобы налетающие из Белого Поля ветра не выдували город насквозь, здесь почти нет прямых улиц. Ветер разбивается о глухие каменные углы зданий и теряет силу.
В лабиринте поворотов и изгибов хорошо прятаться, следя за кем-либо, но и самому легко угодить в засаду, устроенную преследуемым. Гест Гастис не дурак, он хоть и убежден, что мы с Ормом остались замурованными в подземном храме, но наверняка готов к новой каверзе. Так и хронист ходит не только по спокойным
Знакомых в это утро навстречу попалось на удивление много. По взглядам их, сочувственным, злорадным, любопытным, я понял, что путь мой верен. Люди видели, видели Герду и Геста Гастиса.
Кори тащился на полшага позади. Давал мне возможность лично покарать порок и измену, но и сам не прочь был поучаствовать в мести благородной.
Последняя улица перед котловиной кончилась. Мой чудный план – опередить Геста Гастиса, обойти и огреть метлой из-за угла – приказал долго жить.
От этого места до лестницы, ведущей к руинам дома Орма Бъольта надо было пройти пятьдесят шагов. По открытому пространству, быстро и незаметно.
Я осторожно выглянул из-за угла. То, что увидел, разом заставило забыть и об осторожности, и о рассудительности.
Они не успели спуститься. На самом краю впадины Герде каким-то образом удалось вырваться из захвата Геста Гастиса, уйти из-под ножа. Но – и только. Убежать Герда не смогла. Торговец тянул ее за руку, а она съежившаяся, перепуганная, еще как-то упиралась.
Пятьдесят шагов.
Я рванул с места быстрее стрелы, выпущенной из лука кочевника.
Шпагу из ножен выдернул не замедляясь и не раздумывая. Длинный клинок против ножа – нечестный размен, но у Герды, когда Гест Гастис брал ее в заложницы, вообще не было оружия. Каждому воздастся по делам его, добрым и злым, той же мерой и большей.
Сорок шагов. Тридцать. Двадцать.
Я не успел. Грохнуло, будто внизу кто-то вывалил на брусчатку полные сани булыжников, и над краем впадины взлетел Дракон.
Лиловая чешуя с редкими стальными крапинками. Грудь и живот отливают сталью. Темно-серые кожистые крылья и такого же цвета когти. Глаза цвета янтаря, редкого камня, найти который можно только на побережье. Так вот ты какой, Баккен, десятый Дракон, друг Герды…
И снова, как во время боя Орма с хлыной, я мог только смотреть. Да тут и битвы-то никакой не было. Раз – гибкий драконий хвост просунулся между людьми и, захлестнув Герду, отбросил ее в сторону. Два – Баккен развернулся в воздухе и ударил Геста Гастиса когтистой лапой. Три – взмыл вверх, прочь от крови и грязи земли.
Герда и торговец упали одновременно.
Не нужно было смотреть на Геста Гастиса, чтобы понять, что ему конец. Горгулья размером всего лишь с большую собаку, когти ее много меньше драконьих, но вора Рэва Драчуна она убила с одного удара.
Но поводырь еще был жив. Следил тусклым взглядом за Драконом, закладывавшим крутой вираж над крышами Гехта, и… улыбался.
– Все-таки правда… Во славу Драконов…
Сказав это, Гест Гастис умер. Умер улыбаясь. Есть, наверное, какой-то высший смысл в том, что и законченным негодяям позволяется уйти в вечность с верой в свою правоту. Я не знаю. А в ту секунду и вовсе некогда было думать об этом. Я бежал к Герде.
Удар Баккена отшвырнул ее в сторону шагов на пять, и она все еще копошилась в снегу. Вот уж воистину хвала Драконам! – спиной к Гесту Гастису.
Я упал на колени рядом с моей радостью, обхватил ее одной рукой, прижал к себе, как мог загораживая распростертое окровавленное тело. Развернул Герду в другую сторону.
– Смотри, Герда, туда смотри!
Мы глядели на то, чего не видел ни один из живущих ныне и вряд ли узрят наши потомки. По бледному небу, вытянувшись длинным телом, величественно медленно взмахивая крыльями, летел Дракон. Освещенный утренним солнцем, он казался лишь темным силуэтом, но все равно был прекрасен. Свободный повелитель воздуха, не знающий преград и ограничений, взирающий на мир с высоты, и потому способный увидеть и понять многое. Вернувшийся в свой мир.
– Ларс, – прошептала Герда, – Ларс, он так мечтал однажды взлететь…
Боком, не отрывая глаз от удаляющегося Дракона, к нам подобрался Кори. Верную метлу он крепко прижимал к груди.
– Видели, видели? Явился нам! Настоящий! Живой! Что ж нам теперь делать-то, а?
Заметки на полях
Сил едва хватило на то, чтобы добраться до горного кряжа, в одной из пещер которого – чутье подсказывало – был ход вниз.
Проклятый холод сковывал тело, превращал его в каменную глыбу. Каждый взмах крыльев становился не то что трудным, невозможным. Только отчаяние погибающего заставляло Баккена двигаться.
Когда он наконец упал на каменный пол пещеры, показалось, что промерзшее насквозь тело раскололось на куски. Они уже не хотели ничего. Но надо было собрать их, дотащить до спасительного тепла. Мученически вытянув шею, цепляясь когтями за выступы и трещины в камне, Дракон пополз.
Тело было врагом. Неуклюжее, тяжелое, оно не позволяло сдвинуть себя с места. За каждое финге приходилось бороться. Но вот наконец спуск.
Хорошо, что вниз ведет не лестница, а крутой склон, по которому можно просто скатиться, прижав крылья.
Наконец-то тепло! У подземных пещер мощные толстые своды и потолки, но тонкий пол, и жар чрева земли местами ощутимо прогревает камень. Свернувшись клубком, Баккен плотно прижался к своему спасению. Согреться немного, и можно будет спуститься еще ниже.
Девять фигур тихо приблизились и встали вокруг. Старшие не будут карать его за непослушание, он и так уже достаточно наказан, но Баккен ощущает их укоризну. Молодой лиловый Дракон накрыл голову крылом. Позже он расскажет старшим, каким путем поднялся на поверхность и каким вернулся назад, и мастер Мед навеки закроет их. Два последних пути.
Разговор со старшими будет позже. А сейчас…
«Прощай, Герда».
И откуда-то из уже навсегда потерянного мира донеслось, ласково коснувшись разума:
«Спасибо тебе, Баккен. До свидания».
Глава 18
Глава 18
Первым, кого мы встретили меж домов, был Орм. Согнутый в три погибели, он опирался на посох и донельзя походил на сварливого деда, своевольно сбежавшего от присматривающих за ним внуков. Только алая мантия служителя Дода тут же разрушала это впечатление.