Время собирать камни
Шрифт:
— Наверное, — пожала плечами Тоня.
— Ну так и не говори тогда глупостей. Черт, не в лесу же он прячется…
— Ладно, хватит, — устало сказала она. — Тебе какую рубашку на завтра погладить?
— Да какая разница! Как ты вообще можешь о рубашках думать?
— Витя, ты мне сам пять минут назад предложил держать себя в руках. Если ты принял решение оставаться здесь, то хватит говорить об убийствах, ты только хуже себе сделаешь. Нужно заняться делами. Так ты какую рубашку хотел бы надеть?
Виктор взглянул на жену диковатыми глазами. «Господи, какая корова! Кажется,
Виктор зачем-то поднялся на мансарду, осмотрелся и полез вниз. На полпути он остановился и проводя пальцем по пыльной ступеньке, задумался. Может, и в самом деле все бросить? Продать дом к чертовой матери, вернуться в Москву… Нет, к черту! Еще не хватало, в самом деле, из-за какой-то мрази от всего отказываться. И потом, ну уедут они в Москву, и что дальше? Если убийца Мишка или Сенька, он найдет его и в Москве, так что переезд ничего не решит. Он не станет говорить о последней мысли жене, чтобы не пугать ни ее, ни себя лишний раз, но сам Виктор прекрасно отдавал себе отчет: убийца, кто бы он ни был, настроен серьезно, и просто так от него не сбежишь. Остается только ждать. Вот что самое паршивое — ждать!
В зале Тоня гладила рубашки. Утюг пыхтел паром, две выглаженные сорочки красовались на плечиках, и от столь мирной картины на Виктора повеяло таким домашним теплом, что он слегка успокоился. «Сволочь, — подумал он, — хрен ты у меня это все отберешь!»
— Сволочь, — повторил он вслух.
— Вить, ты же даже не знаешь, кто это!
— А мне, по большому счету, все равно. В любом случае он свихнувшаяся сволочь, которая мстит за какие-то детские обиды и собственную глупость, причем убила уже двух абсолютно невинных людей.
Виктор вспомнил Аркадия Леонидовича, и ему на секунду стало страшно, как тогда, на крыльце, и потом, когда он закрывал засов дрожащими руками. Но он заставил себя прогнать страх.
— Тонь, синюю не гладь, я ее вообще в домашние переведу.
— Ты же не носишь рубашки дома.
— Ну, значит, выкинь тогда.
— Хорошо. Вить, надо бы съездить в Москву, рубашки тебе купить.
— Ладно, поедем. В следующие выходные и поедем.
— Ой, правда? Давай, Вить, я себе тоже что-нибудь посмотрю. У меня ботинки уже старенькие, и вообще…
«Поедем, если ничего не случится», — добавил Виктор про себя. Но диалог с женой немного успокоил его. Рубашки, поездка в Москву, оживление Тоньки, которая давно ее ждала, были так далеко от мертвого, скалящего на крыльце зубы Аркадия Леонидовича, что он пришел в себя. В конце концов, здесь кругом люди, и на крик о помощи прибегут куда быстрее, чем в городе.
А Тоня стала думать о том, что через месяц с небольшим уже Новый год и нужно искать подарки. Ей самой казалось немного странным, что она способна размышлять серьезно и озабоченно о таких вещах после того, что случилось и что рассказал Виктор, но ведь жизнь не стоит на месте. «Вот и хорошо, — поняла Тоня, — иначе я сидела бы сейчас в темном углу и дрожала от страха».
Что-то в разговоре с мужем
Тоня остановилась на тропинке, подумала над ними, но в голову ничего не приходило. Она решила вечером уточнить у мужа, а пока заняться домашними делами. Но и убираясь, и готовя ужин, она вертела так и сяк про себя рассказ Виктора, и кое-что не хотело укладываться у нее в голове.
А после обеда Тоня уснула. И проснулась только вечером, когда за окном уже стемнело. Первое, что она вспомнила, — сегодня понедельник, а она не отнесла деньги Антонине! Заметалась по комнатам, быстро собираясь, накидывая на себя, что под руку попадется, потом выскочила из дома, забыв взять деньги, и пришлось возвращаться. К тому времени, когда она наконец закрыла за собой калитку, было уже почти восемь часов.
Тоня шла быстро, не обращая внимания на редких встречных, и очень удивилась, когда ее окликнули:
— Антонина Сергеевна, голубушка!
Она обернулась. Ее догонял, неуклюже переваливаясь по снегу, участковый.
— Здравствуйте, — поздоровалась она.
— И далеко ли вы, моя милая, собрались? — осведомился он без предисловий.
Тоня немного подумала, прежде чем ответить, но решила, что ничем не рискует.
— Мне нужно к Антонине, а днем я забыла сходить.
— Ну, так сходите завтра. Что же вас на ночь-то глядя понесло?
— Нет, мне нужно обязательно сегодня.
— Удивляюсь я на вас, Антонина Сергеевна, — покачал головой Капица. — Рассказ вашего мужа вы слышали, одно тело своими глазами видели… Или вы хотите облегчить убийце задачу? Идти вам нужно через поле, никаких фонарей там нет. Да вы что!
Тоня первый раз видела участкового в таком состоянии, и его тревога передалась и ей.
— Что же мне делать? — растерянно произнесла она, представив черный лес, который нужно будет обойти, и голое поле с редкими, торчащими из снега колосками. — Я обязательно должна сегодня деньги отнести!
Капица хотел что-то сказать, но сдержался. Оглянувшись на их сад, он подумал и предложил:
— Вот что, Антонина Сергеевна. Давайте так: я вас до Антонины провожаю, а вы мне взамен честно рассказываете, за что вы ей деньги платите. — «Конечно, если ты, милая моя, не расплачиваешься с ней за убийства, — прибавил он мысленно, — хотя тебе-то они вроде бы ну уж совсем ни к чему».
— Хорошо, — согласилась Тоня.
Полдеревни они прошли в молчании, что было совсем не похоже на обычно разговорчивого участкового. Тоня искоса поглядывала на него и вдруг спросила: