Время своих войн-1
Шрифт:
Не один такой рубал, как восторженно говорил позднее: "головы гидры контрреволюции", а попросту занимался делами по прыщавым мечтаниям своим - душегубствовал, имея к этому делу мандат - разрешение от новой власти - полное и беспредельное по "тогдашнему злому времени". Однако, далеко не каждый из таких становился еще и писателем. Еще меньшему числу хватает ума помолчать о "подвигах". Почти никто открыто не мемуарил - удерживал себя в рамках дозволительных политическому моменту. Были исключения, которые позволили себе "художественно намекать". Такому писателю Бабелю, о котором сами евреи любят говорить, что он "зеркало еврейской души" (впрочем, каких глупостей сегодня не говорят!), досталась своя законная заслуженная пуля в 1940 году. Это
Внучок был гладок и гадок, для броскости взявши в качестве фамилии литературный псевдоним деда, крестьян уже, ни "именем революции", ни под другим, кроме собственного краденого, не расстреливал и шашечкой не рубил, но тихой сапой заморил многие тысячи, а то и миллионы, найдя тому много новых способов. Наделенный, словно в насмешку, маслеными глазами и даже голосом одного из наиболее характерных персонажей произведений деда, невольным образом скопировав внешнюю личину, вольным - взяв его себе в пример, к которому надо стремиться, но уже не за "варенье и печенье", а много большее, на радость "буржуинам" сдавал последний бастион, громя государственные монополии, налаживая бесперебойное снабжение водкой и... прочее, и прочее... "Обул" всех разом - всю страну "обул", подмахивая своей мягкой ладошкой с короткими пальцами бумажку за бумажкой, каждая из которых по сути равнялась тысячам пулеметных очередей в толпу.
Дед имел совесть погибнуть в отечественной (этим сняв с себя часть грехов), но внук их преумножил, и уже ясно, что никаким следующим поколениям этого проклятого рода их уже не искупить.
В 90-е "новыми боярами" русское государство было сдано, и происходило маневрирование на идее украсть как можно больше, а удастся, так и закрепиться на этом воровстве - узаконить его. Дальше - закономерность. В первое десятилетие нового тысячелетия Россия являлась узаконенным данником США. Только называлось это не данью, не ясаком, и не контрибуцией, а таким выворотом сознания, как "стабилизационный фонд будущих поколений". Какая-то логика в этом присутствовала - фонд обеспечивал более-менее стабильное существование определенной группы людей до тех пор, пока щедро и без задержек пополнялся. И ясно было, что о "поколениях России" здесь речь не идет.
Россия теперь оплачивала новейшие войны США и, что хуже, в том числе и ту неостановочную "невидимую", которая велась против самой России...
Бог не живет ни в чернилах, ни в "голубом экране", сдав эти места дьяволу. Какого цвета правда? Ее природный цвет всегда пытаются залить красным... На Вторую Чеченскую "сообразили" призвать "специалистов запаса"...
Всякая победа (не только Пиррова) - это недолгая пауза перед следующей войной. Все просто и все сложно. Россия не может уйти, а чеченцы, снова вкусив образ жизни, который исповедывали веками, не в силах от него отказаться. Оставшись на какое-то время без "воспитателей", они мгновенно вернулись к собственной "природе", отбросив насмарку все вложенные, в том числе и собственные усилия по человеческой селекции.
Генерал Ермолов знал что надо делать и памятник ему стоял на площади города Грозного все годы советской власти, как напоминание.
Ермолов сегодняшних правозащитников весьма шокирует, как шокирует все рациональное в укреплении государственности - нет-нет, да услышишь о них об этих пленных шведах с постепенным переводом стрелок на сталинский Гулаг, на то что такое возможно только при абсолютах власти.
Черчилль - премьер министр тогда еще Великобритании, (а не того куцего недоразумения, что осталось от нее в наши дни и существует только за счет собственных резервов ранее уворованного на всем земном шаре), высказался на сей счет так: "Пленный - это человек, который пытался тебя убить и теперь требует по отношению к себе гуманного отношения..."
Знал о чем говорил, фашисты
Изобрели и развили англосаксы, но аукнулось только немцам - во всех исторических вопросах платит проигравший.
В Чечне, поминая того самого, годами склоняемого "японского городового", въевшегося в сознание еще с газетных передовиц русско-японской войны, повидали многое, раньше невозможное, и даже казалось бы уму непостижимое. И дурное взаимодействие в войсках, когда оставалось только скрипеть зубами от безалаберности и бестолковости. Когда лучшим инструментом уничтожения противника должна была служить связь, наводка на цель, а даже это не работало. Чего проще - подсветить объект с помощью спецсредств, "на луч", но спецсредства, едва появившись, вдруг, изымались из-за их "дороговизны" и "ненадежности", а те характеристики, те восторженные отзывы, которые давали им сами, пропадали, так и не дойдя до института разработчика.
Это превратилось не в случай, а в некую норму. Все чаще всплывало слово ПРЕДАТЕЛЬСТВО.
Между тем, в Чечне встретились и со своими старыми знакомыми по Афганистану. Некоторых из них узнавали по характерному "почерку" - местам выбора засад, ухода от преследования, особенностям установки мин, и конечно же, зверствам - сопутствующему инструменту устрашения, развлечения и снятия стресса среди людей не мыслящих себя без войны. Иные встречи расценили как подарок судьбы, и свели счеты, которые, после окончания Афганской, и не чаяли свести. На тот славный момент, если жалели о чем, так это то, что время отшагнуло на другую географию, и не было среди этих наемников их давних американских учителей. Неизвестно о чем думали пакистанские инструктора, но явно не рассчитывали так быстро и бесславно сгинуть под чужим небом... Жил, не жил, а помирай...
В свою "Чеченскую" отказались принимать награды, поскольку смотрели на вещи мира - его блестящие побрякушки - по иному. Но опять же Сергей-Извилина надоумил. Рассказал, что в период гражданской войны офицеры Белой гвардии отказались от наград, поскольку не могут существовать подобные поощрения за войну с собственным народом. Власть способна что-либо открыто запретить, если только ее уважают или боятся. Это и явилось началом всех сложностей, самого пристального внимания в их адрес, настолько пристального, что пошла серия неких "случайностей", могущих фатально повлиять на здоровье.
Если человек отказывается от награды, он стоит большего. Но этим он и подозрителен.
Всякая власть лжива, а ожидать справедливых решений от нововластия России - полностью ей чуждого, более чем странно. Пришлось уйти со службы "вчистую", а Казаку - человеку вспыльчивому, заводному, всегда готовому на ответ "с превышением", сперва под суд, потом в колонию, а с побега на нелегальное.
Каждый должен самостоятельно придти к тому, что собственные медальки следует хранить в стеклянной банке из-под давным-давно съеденного варенья. И столь же трезво оценивать, которая из них за что; отделив юбилейные - к определенной дате; к тому, что сочли, что ты просто хороший человек (что сомнительно); еще какие-то по "факту участия"; тому, что просто выжил в каком-то случае - опять же сомнительного смысла награда, поскольку тем, кто не выжил, эти железки вроде бы ужу и не к чему, а они их более достойны... хотя бы, собственным фактом смерти - некой отметкой в пути остальных. Исключительная храбрость с неудачливостью равняются, и награждаются они вровень - посмертно...