Время убивать
Шрифт:
Там внизу были нелюди, восемьдесят или сотня. Припав к земле, они ползли по полям поисках пищи. А на востоке, но краю леса вдоль гребня медленно двигались огромные горы; да ведь это же тройка Фрот великанов, понял Габорн!
Голодные. Они просто хотели есть. Радж Ахтен заставил их проделать долгий путь, потом на рассвете они пережили кровопролитное сражение и теперь были ужасно голодны.
– Нужно позаботиться о конях, - сказал Габорн.
– Они нуждаются в еде и отдыхе. Но, может быть, безопаснее скакать по открытым полям, где никто не сможет подкрасться к нам незамеченным?
Габорн
– Нет, нам нужно на запад, - возразила Иом.
– На запад?
– переспросил Габорн.
– Моста у Хейворта больше нет. Если мы поскачем лесом, то можем пропустить Кабаний брод, да еще и рискуем наткнуться в темноте на армию Радж Ахтена.
– Она права, - заявил Биннесман.
– Пусть Иом ведет нас.
Вид у него был предельно усталый. Интересно, в какой степени это объясняется выбросом энергии во время волшбы, подумал Габорн?
– Единственный путь на запад пролегает по Траммокскому тракту, - сказала Иом.
– Он относительно безопасен. По приказу отца лес вырубили по обеим его сторонам.
Биннесман позволил дать коням еще несколько минут отдохнуть. Все спешились, с удовольствием распрямляя затекшие ноги и подтягивая подпругу.
Увы, совсем скоро Биннесман скомандовал:
– Пора. У нас всего несколько часов до тех пор, пока Радж Ахтен проснется. Нужно использовать их с толком.
И они поскакали вниз по склону холма, на равнину. Хотя кони вряд ли успели насытиться, а трава была высока, она уже успела высохнуть, да и ветер разнес семена, так что никакой особой питательной ценности она собой не представляла.
Проскакав по тракту с полчаса, они впервые за все время почувствовали себя достаточно свободно, чтобы поговорить и, в частности, обсудить некоторые планы.
– На этих дорогах мой конь будет быстрее ваших, - сказал Биннесман, - и, если не возражаете, немного погодя я поскачу вперед. Я тороплюсь в Лонгмот, в надежде найти свою вильде.
– Думаете, она там?
– спросила Иом.
– Не знаю, - ответил Биннесман тоном, не располагающим к дальнейшим расспросам.
Вскоре впереди показалась ветхая ферма на берегу извилистого ручья. Позади нее виднелся маленький фруктовый сад и покосившийся сарай для свиней. Похоже, крестьянин, который жил здесь, опасался нападения - на сливовом дереве перед домом висел один фонарь, над дверью в сарай другой.
Еще бы этому крестьянину не бояться, подумал Габорн. Хибарка стоит на отшибе, никаких тебе соседей на расстоянии, по крайней мере, в милю. А великаны и нелюди нынче ночью охотятся в полях.
Отец Иом подскакал к фонарю и остановился, глядя на него, как зачарованный. Точно в жизни никогда фонарей не видел.
А ведь король Сильварреста и впрямь никогда фонарей не видел, подумал Габорн. По крайней мере, в той жизни, которую помнил. Сейчас все в мире для него внове, похоже на яркий, пленительный сон. Он все видит, но ничего не может по-настоящему понять.
Подскакав вслед за королем к фонарю, чтобы на его лицо падал свет, Габорн постучал в дверь. Почти сразу же она слегка приоткрылась и показалось лицо старухи, похожее на сморщенную репу.
– Не позволите ли напоить и покормить у вас коней?
– спросил Габорн.
– Может, у вас найдется что-нибудь и для нас?
– В это время ночи?
– заворчала старуха.
– Нет, будь вы хоть сам король!
– и она захлопнула дверь.
Что это она, удивился Габорн? Он посмотрел на остальных. Биннесман улыбался. Иом негромко рассмеялась, подошла к сливовому дереву и сорвала несколько крупных фиолетовых слив. Габорн заметил мелькнувшую в окне хибарки тень - старуха пыталась разглядеть, что происходит у нес во дворе. Однако вместо стекла в окне был вставлен кусок выскобленной кожи, сквозь который можно было увидеть лишь тени.
– Не трогайте сливу!
– завопила она изнутри.
– Можно, мы возьмем столько слив, сколько в состоянии унести, а взамен оставим вам золотую монету?
– спросил Габорн.
Старуха мгновенно снова приоткрыла дверь.
– У вас есть деньги?
Из сумки, висящей на поясе, Габорн достал монету и бросил ее старухе. Она просунула руку в щель и схватила монету. Закрыла дверь, чтобы попробовать монету на зуб, а потом снова открыла се и прокричала, но уже более доброжелательно:
– В сарае есть зерно. Хороший овес. Берите, сколько нужно. И сливы тоже.
– Будьте благословенны и вы, и выше дерево, - сказал Биннесман.
– Пусть оно хорошо плодоносит три года.
– Спасибо, - крикнул Габорн и низко поклонился. Вместе с Биннесманом они повели коней к сараю, оставив Иом кормить отца сливами.
Открыв дверь сарая, Габорн обнаружил там мешок овса и принялся пересыпать часть его в деревянную кормушку, чтобы покормить коней. Занимаясь этим, он внезапно заметил, с неприятным для себя чувством, что чародей пристально смотрит на него, не слезая с коня.
– У тебя есть вопросы ко мне, - сказал Биннесман. У Габорна язык не повернулся спросить о том, что волновало его больше всего.
– Ваши одежды изменили свой цвет на красно-коричневый, - вместо этого сказал он.
– Так и должно быть, - ответил Биннесман.
– В весеннюю пору своей жизни Охранитель Земли накапливает силу, обучается владеть ею. Когда для него наступает цветущее лето, он достигает зрелости; тогда самый подходящий для него цвет - зеленый. Для меня же наступила осень жизни, время собирать урожай.
– А что же происходит зимой?
– спросил Габорн.
Биннесман еле заметно улыбнулся.
– Не будем говорить об этом сейчас, Габорн задал вопрос, который волновал его, может быть, больше всех:
– Почему Радж Ахтен не видит меня? Он говорил, что здесь применено какое-то заклинание. Биннесман засмеялся.
– Помнишь, как у меня в саду Земля нарисовала руну на твоем лбу? Это символ такой силы, которую я, в моей слабости, не осмелился бы даже пытаться вызвать к жизни. Ты, Габорн, теперь невидим, - по крайней мере, для своих врагов. Те, кто служат Огню, не видят тебя. Чем ближе они к тебе подходят, тем сильнее сказывается на них эффект этого заклинания. Меня поразил уже сам тот факт, что Радж Ахтен вообще почувствовал твое присутствие. Это, наверно, Огонь наделил его таким могуществом. Тогда я этого не осознавал, зато теперь понимаю.