Время убивать
Шрифт:
— Он закончил телефонный разговор, — сказала девушка. — Извините, я не разобрала ваше имя.
— Мэтью Скаддер, — сказал я.
Она позвонила шефу по внутреннему телефону и сообщила о моем приходе. Как я и предполагал, мое имя ни о чем ему не говорило, поэтому она спросила, по какому делу я пришел.
— Я представляю интересы Майкла Литвака.
Это, очевидно, прозвучало недостаточно убедительно для Прагера. По обрывочным словам секретарши, продолжавшей держать трубку, я понял, что он так и не вспомнил
— Я же сказал, что представляю интересы Майкла Литвака, — продолжил я. — Кооператив «Сбей и удирай». Дело сугубо личное, я убежден, что мистер Прагер непременно согласится встретиться со мной.
Конечно, я не сомневался, что у него нет ни малейшего желания увидеться со мной, но когда девушка передала ему то, что я сказал, он понял, что ему не удастся отвертеться.
— Он вас примет, — сказала она через несколько мгновений, кивнув в сторону двери с табличкой «Личный кабинет».
Кабинет оказался большим и просторным. Противоположная двери стена была застеклена, и передо мной открылся превосходный вид на город, который почему-то выглядит тем лучше, чем выше точка, откуда вы смотрите. Убранство этого помещения в отличие от сугубо современной обстановки приемной было вполне традиционным. Стены обшиты панелями темного дерева — ничего похожего на дешевую фанерную облицовку. Ковер — цвета светлого портвейна. Множество картин на стенах, сплошь марины, несомненно, принадлежавшие кисти миссис Прагер.
Я уже видел его портреты в газетах, которые успел просмотреть в библиотеке, в отделе микрофильмов. И хотя, как правило, его не снимали в полный рост, я все же ожидал увидеть более высокого человека, чем тот, что предстал передо мной, выйдя из-за широкого, обтянутого кожей стола. На газетных портретах он излучал спокойную уверенность, а сейчас в его чертах угадывалось опасение. Я подошел к столу, и какое-то время мы молча стояли, глядя друг на друга. Он, видимо, обдумывал, протянуть ли мне руку, но в конце концов решил не протягивать.
— Вы Скаддер? — спросил он.
— Да, верно.
— Я не совсем понимаю цель вашего прихода.
Я и сам имел о ней смутное представление. Около стола стояло красное кожаное кресло с деревянными подлокотниками; я пододвинул его и сел. Поколебавшись, он тоже занял свое место. Я подождал несколько секунд, надеясь, что, может быть, он заговорит первым. Но он оказался человеком терпеливым и не проронил ни слова.
— Я упомянул только что одно имя: Майкл Литвак… — начал я.
— Я не знаю этого имени.
— Тогда я назову другое: Джекоб Джаблон.
— Этого имени я тоже не слышал.
— Не слышали? Мистер Джаблон был моим партнером. Мы вместе обделывали кое-какие дела.
— И какие же именно?
— Разные. Все больше мелочевка. Ничего хотя бы отдаленно напоминающего ваш бизнес. Вы ведь консультант по вопросам архитектуры?
— Да, верно.
— Крупные проекты, возведение жилых домов, административных зданий… Что-то в таком роде?
— Боюсь, это весьма приблизительное определение, мистер Скаддер.
— Должно быть, ваше дело приносит вам хорошие доходы?..
Он посмотрел на меня, но ничего не ответил. Мне пришлось продолжить:
— Вы только что сказали: «Приблизительное определение». Ну что ж, постараемся кое-что уточнить.
— Что вы имеете в виду?
— Мой партнер, мистер Джаблон, вынужден был срочно покинуть город.
— Я не вижу, каким образом…
— Он отошел от дел, — перебил я. — Всю жизнь он упорно трудился, мистер Прагер, ему удалось сколотить кое-какое состояние, и он отошел от дел.
— Может, вы перейдете прямо к сути того, что привело вас ко мне?
Я достал из кармана серебряный доллар и запустил его в воздух, но в отличие от Орла-Решки, пока монета кувыркалась, я смотрел не на нее, а на Прагера. С таким невозмутимым лицом он мог бы играть в покер в любой компании. Если бы, конечно, играл честно.
— Таких монет не так уж много, — сказал я. — Пару часов назад я зашел в банк, чтобы купить этот серебряный доллар. Они вытаращили глаза и посоветовали мне обратиться к торговцу монетами. Я полагал, что доллар есть доллар. Так вроде бы всегда и было. Ан нет, серебро, содержащееся в этом долларе, оценивается в два-три бакса, а коллекционеры выкладывают иногда и больше. Хотите верьте — хотите нет, но мне пришлось заплатить семь баксов за этот доллар.
— А зачем он вам?
— Просто так, на счастье. Точно такая монета есть у мистера Джаблона. На вид, во всяком случае, такая же. Я ведь не нумизмат, коллекционер старинных монет, и точно сказать не могу.
— Я знаю, что такое нумизмат.
— А вот я узнал только сегодня. Как и то, что один доллар необязательно стоит сто центов. Мистер Джаблон мог бы сберечь мне семь баксов, если бы, уезжая из города, подарил мне свой. Правда, он оставил мне кое-что, возможно, куда более ценное. Он передал мне конверт, полный всяких бумаг, вырезок, фото. На некоторых из них — ваше имя. На других — имя вашей дочери. Упоминается и имя Майкла Литвака, но вы ведь его не знаете?
Доллар перестал кувыркаться. Орел-Решка всегда ловко ловил его, но я позволил монете упасть. Выпал орел.
— Я просто подумал, что раз уж на всех этих бумагах и снимках значатся ваше и другие имена, вы, возможно, захотите приобрести их.
Он ничего не ответил, а я не знал, что добавить. Поэтому я вновь запустил вверх доллар. На этот раз мы оба следили за его полетом. Покувыркавшись, он опустился ребром на обтянутую кожей столешницу, повернулся одной стороной к фотографии в серебряной раме, покачнулся и упал — снова орлом вверх.