Время умирать
Шрифт:
— Сержант Альфонсо, — сказал Шон, устанавливая на место вертолеты, — покажите нам заново весь ход операции.
Пять раз они репетировали атаку, отрабатывая ход действий. По очереди каждый из первых номеров расчетов повторил, как будут развиваться действия, и каждый раз выражения восторга по поводу крушения «хайндов» были ничуть не менее бурными. После пятого прогона сержант Альфонсо встал и обратился к Шону от имени всего отряда.
— Нкоси Какулу, — начал он. Еще никогда раньше он не использовал подобной
— Великий Вождь, — сказал Альфонсо, — твои дети встревожены. — Его слова вызвали одобрительный шепот и кивание головами. — Во всем, что ты нам рассказал о битве, мы не услышали ни слова о том, что ты будешь там сам и поведешь нас за собой, вселяя огонь в наши души, как это было на Большой cкале. Так скажи же своим детям, Нкоси Какулу, что ты будешь с нами в разгар битвы и что мы услышим твой львиный рык, когда хеншо будут падать с неба, а бабуины ФРЕЛИМО побегут от нас, визжа, как девственницы в самую первую ночь.
Шон поднял руки.
— Нет, вы не мои дети, — сказал он. — Вы лучшие из мужчин, такие же мужчины, какими до вас были ваши отцы. — Это была самая высокая похвала, которой он мог их удостоить. — И, чтобы осуществить эту операцию, вы не нуждаетесь в моей помощи. Я научил вас всему, что я знаю. Пламя в вашей душе пылает с тем же неистовством, что и высокая сухая трава зимой. А мне пришла пора оставить вас. Это сражение вы выиграете сами. Я должен уйти, но я всегда буду горд тем, что мы стали друзьями и сражались бок о бок, как братья.
Послышался тихий недовольный ропот, они закачали головами и начали негромко переговариваться.
Шон обернулся и увидел, что, пока он говорил, подошел генерал Чайна и теперь тихо стоял под деревьями, глядя на него. За ним стояло с дюжину офицеров из его свиты и несколько человек из личной охраны, в бордовых беретах, но все они показались совершенно незначительными, когда Чайна выступил вперед и мгновенно приковал к себе внимание присутствующих.
— Вижу, приготовления закончены, полковник Кортни, — приветствовал он Шона.
— Да, все готово, генерал.
— Не будете ли вы любезны повторить все еще раз в моем присутствии?
Шон подозвал сержанта Альфонсо.
— Объясни все еще раз, — приказал он. Генерал Чайна встал у макета базы, сцепив руки за спиной с зажатой в них щегольской тростью, и своими быстрыми проницательными глазами уставился на показательное сражение, то и дело перебивая Альфонсо вопросами.
— Почему вы решили использовать только половину ракет?
— Колонна должна пройти сквозь расположение ФРЕЛИМО незамеченной. Ракеты же очень громоздкие и тяжелые. Слишком большое количество ракет будет лишним и лишь увеличит опасность обнаружения.
Чайна кивнул, и Шон продолжил:
— Вы также должны принимать во внимание возможность неудачного исхода операции. Если такое вдруг случится, а вы поставили на кон все «стингеры»… — Шон пожал плечами.
— Да, конечно, довольно мудро оставить часть «стингеров» про запас. Даже если рейд провалится, мы не останемся абсолютно беззащитными. Продолжайте.
Альфонсо раскрывал план шаг за шагом, демонстрируя с помощью цветных камешков, как расчеты будут занимать позиции и залягут в боевой готовности в пятистах метрах от периметра базы, по два расчета на каждое защищенное мешками с песком вертолетное укрытие.
По сигналу красной ракетой штурмовая группа пойдет в атаку с юга, подрывая по пути все встречающиеся цистерны с горючим при помощи РПГ-7, и устроит лобовую атаку по всему южному периметру.
— Хеншо испугаются, как только начнется стрельба, — объяснял Альфонсо. — Они попытаются сбежать, улетев, но будет момент, когда они оторвутся от земли, но еще не высоко взлетят, замерев в воздухе, как зависает сокол перед тем, как упасть вниз камнем. В этот момент мы и расстреляем их.
Шон и Чайна обсудили каждый пункт плана, пока наконец Чайна не остался удовлетворен.
— Итак, когда выступаете?
— Они выступают, — поправил Шон. — Мне больше здесь нечего делать. Сержант Альфонсо возглавит налет. Они выступят сегодня вечером за два часа до захода солнца, чтобы проникнуть на территорию ФРЕЛИМО ночью, пробудут в укрытии весь завтрашний день и нападут завтра ночью.
— Хорошо, — согласился Чайна. — А теперь я должен обратиться к солдатам.
Он был превосходным оратором, не мог не признать Шон, слушая, как Чайна напоминает им о последствиях победы ФРЕЛИМО и призывает их к подвигам и самопожертвованию. К тому времени, как он закончил говорить, лица солдат сияли, а в глазах пылал патриотический огонь. Генерал Чайна повысил голос:
— Все вы воины, поэтому мне хотелось бы услышать, как вы поете боевой гимн РЕНАМО.
Лес наполнился эхом поющих раскатистых низких мужских голосов, и Шон вдруг почувствовал, как глаза его увлажнились от переполнявших его эмоций. Он и не осознавал, как много эти люди стали значить для него, до того самого момента, когда он собрался покинуть их.
— Полковник, нам нужно поговорить наедине, — прервал его сентиментальные мысли генерал Чайна. — Пожалуйста, следуй за мной.
Шон предупредил Джоба и Клодию, чтобы они еще раз прогнали команды на симуляторах.
Он пошел следом за генералом, и когда они направились в командный бункер, Шон не обратил внимания на то, что охрана не последовала за ними, а осталась стоять у входа в амфитеатр с надменными выражениями лиц.
Дойдя до бункера, генерал Чайна провел Шона в свой подземный офис. Здесь для них уже был приготовлен чай, Шон наложил себе в кружку коричневатого сахара, размешал и с удовольствием сделал первый глоток.
— Итак, что ты хотел мне сказать? — спросил он. Чайна стоял к нему спиной, изучая висящую на стене карту, на которой цветными булавками было обозначено развивающееся наступление ФРЕЛИМО. Он не ответил на вопрос Шона, а Шону не хотелось задавать его снова. Он потягивал чай и ждал.