Время ушельцев
Шрифт:
Маги Братства давно уже поняли безнадежность всех попыток расширить Путь, не убирая осколок. Но Сильвандир не покинул никто из них. И, мало того, как и всегда в подобных случаях, туда слетелось множество колдунов, предсказателей судьбы, полусумасшедших и просто жуликов.
Какой-то чернобородый северянин уже четвертый час плясал на краю стены, при каждом прыжке вычерчивая палашом магический иероглиф. Седой старик в расшитом звездами халате, мерно похлопывая пустыми глазами, простирал руки и заунывно бормотал: «Маге, маге, тепевгагиш…» Третий, задрав куртку и рубаху,
Тилис уже открыл рот, чтобы поинтересоваться, не холодно ли ему, но в этот момент кто-то тронул его за рукав и взволнованно зашептал на ухо:
— А вы пробовали растворить мыло в прокисшем пиве и вливать туда по ложечке?
Тилису сделалось нехорошо. Справившись с приступом тошноты, он приблизил свои губы к уху непрошеного собеседника и довольно невежливо посоветовал ему влить вышеуказанный состав себе в рот.
Внезапно из той самой точки, где открывался Путь, вылетел маленький листок бумаги. Письмо!
Подхватив его, Тилис в тот же миг исчез в дверях замка — показать Фаланду и остальным.
— Тьфу! Вот так всегда, — раздраженно произнес созерцатель. — Стараешься, стараешься, а потом приходят эти, из Братства, и вес забирают.
«Эти из Братства» сидели перед камином в Зале Огня. Насколько уловил Тилис, разговор шел о недавнем случае. Луинирильда, изловив в подвале крысу, затолкала ее на Путь. До Сильвандира несчастное животное добралось, но почти сразу же сдохло.
— Ну не пройдет туда ничто живое, пока Путь не расширен! — горячился Соронвэ. — Скажи хоть ты им, Славомир!
Славомир тряхнул длинными рыжими волосами.
— А что я могу сказать? — спросил он. — Я же не Мастер Навигатор, как ты. Я — Мастер Преображений. И я тебе говорю, что…
— Письмо из Верланда, — прервал его Тилис, — протягивая листок Фаланду.
— «Обнаружена колония людей, — прочел вслух тот. — Четырнадцать человек. Санитарное состояние оставляет желать лучшего, но больных нет, Галадриэль всех осмотрела. Их вера: человек — гость в этом мире и должен в нем оставлять после себя только добрую память. Их убеждения: возврат к этой вере возможен. Их тотем — ворон, пожирающий обреченное разложению. Мы заключили с ними вечный мир и намерены завязать торговые отношения. Ингвэ». Вот не знаю, что теперь делать: смеяться или плакать. Про ворона он прав, это птица Хранителя Мертвых, Завершающего Пути и Пресекающего Судьбу. Но торговые отношения… Ах-ха-ха! — радостно рассмеялся Фаланд. — Он хоть понимает, что он сделал?
— Честно говоря, не совсем понимаю и я, — признался Славомир. — Нет, конечно, я знаю, что есть наш, Прямой Путь — хранить свой мир, ибо он — наш дом, и Путь Смертных. Здесь — так. А почему в Верланде не может быть так же?
— Да ведь в этом же все дело! — почти выкрикнул Фаланд. — Они заключили вечный мир! Понимаете? Они же преодолели Расщепление!
— Расщепление? — тихо произнес Славомир.
— Ну да! Еще то, Атлантидское!
— Атлантидское Расщепление? То самое, после которого в Верланде остались одни только Смертные? Так? Но тогда… — еще тише произнес Славомир. И, не дожидаясь ответа, громко воскликнул:
— Но тогда мы можем покончить с Бездной! Да! Именно теперь и ни днем раньше!
Убрать осколок
— Именно теперь и не днем раньше! — твердо произнес Ингвэ. — И работать надо ни больше и ни меньше, как на восстановление единства мира!
— Да! — кивнул Митрандир. — Точно так и никак иначе!
Подготовка много времени не заняла. Ставить Круг Двенадцати колонисты не стали — никто не хотел чувствовать себя лишним. С трудом удалось выбрать пятерых самых сильных. Они образовали внутренний круг.
Митрандир стоял спиной к северу. Ни по звездам, ни по солнцу определить стороны света было невозможно. Оставалось надеяться только на память — да еще, пожалуй, на намагниченный стальной прут, подвешенный на тонкой веревке. Как Валандилю удалось его намагнитить — это так и осталось секретом мастера.
Холодный воздух леденил непокрытые головы. Но перед внутренним взором Митрандира бушевало яростное пламя. Оранжевое… потом желтое… и белое, ослепительное. Бог есть Свет, в коем нет никакой тьмы. Нет никакой тьмы. Бог есть Свет и Источник Света. Мир един в Источнике. Через Источник. Он есть Свет…
Хугин стоял напротив. Ему было легче — снег лежал вокруг и повсюду. Снежные сугробы и ледяные стены воздвигал он в своих видениях, сдерживая выпущенное Митрандиром пламя. И в бешеном столкновении огня и льда рождались формы и сущности.
Аннариэль направляла потоки летящих искр, отталкивая в сторону те, которые казались ей ущербными — негодным сущностям не место в обновленном мире.
Олорину досталась Форма — то, что обычно достается самым неопытным. Но он был художником, и зрительная память была у него великолепная. И форм в ней хранилось, пожалуй, больше, чем у всех остальных, вместе взятых.
Галадриэль взяла на себя Воплощение. Оно завершает усилия всего Круга.
Одиннадцать стояли снаружи. Хириэль играла на гитаре. Валандиль — на самодельном металлофоне. Ингвэ, как в бубен, бил ладонями в днище пустой кастрюли. Остальные пели, выводя голосами мелодии. И все они складывались в такую отчаянную фугу, какая, наверное, не звучала с того дня, когда мир сей был создан в Музыке, и Музыка та была — Священная Песнь Творения…
Осколок был уже виден…
— Что это? — ахнула Нельда. — Там еще кто-то работает, кроме нас!
«Плакучая ива», один из самых лучших кораблей во всем Мидгарде, медленно покачивалась на темно-свинцовых волнах. Нельда стояла на носу, напряженно вглядываясь в черную даль. Маги Братства стояли по бортам.
Осколок то вырастал, то вновь уменьшался в размерах, и каждый раз вокруг него вспыхивали зловещие маленькие волны, украшенные пенными гребнями.
Кэрьятан инстинктивно налег на румпель. Ни один моряк не подойдет к бурунам близко — только ради спасения гибнущих…
— Руль прямо! — крикнул Фаланд. — Подойти ближе!