Время вспоминать
Шрифт:
– Его я тоже не помню. И мне… очень сложно с ним общаться.
Кармен проницательно посмотрела на нее, а потом покачала головой.
– Ох, бедняжка. Я об этом не подумала. Однако он все же твой муж и обязан поддерживать тебя в болезни и здравии… и как там дальше?
Хоакина чуть не выпалила, что Фернандо точно что-то скрывает, однако вовремя прикусила язык. Осторожность - вот сейчас ее главный девиз.
– Я не могу, Кармен, - она опустила глаза.
– И пришла к тебе за помощью.
Хозяйка Розария снова вальяжно расположилась в кресле и
– Ну что ж. Сделаю, что смогу, дорогая. Хорхе все равно поехал к управляющему. Что ты хочешь знать?
Хоакина замялась. Всю дорогу до Розария она составляла список вопросов, а теперь растерялась.
– Мне нравилось здесь?
– спросила она совсем не то, что хотела.
– Конечно. Сначала тебе было жарко, и болела голова от солнца, но ты быстро привыкла.
– Я часто наносила визиты соседям? Ходила в церковь? Общалась с людьми?
– перешла Хоакина к делу.
Кармен пожала изящными плечами.
– Как и все. У нас тут не слишком разнообразная жизнь. Может, поэтому я и стала писать книги. В будни хозяйство, по вечерам гости к соседям, по воскресеньям службы. Иногда мы выбирались в Буэнавентуру в театр или ресторан.
– Мы с тобой?
– Еще с Лаурой Санчес, если дон Пабло давал согласие, и нашими мужьями.
– И я ни с кем не ругалась, не спорила?
– Ну, разве только с Фернандо, когда его не устраивало меню на неделю.
Хоакина вздохнула.
– И правда звучит, как скучная размеренная жизнь. А… до того, как я упала, не произошло чего-нибудь странного?
Кармен помедлила и побарабанила пальцами обеих рук по затертым подлокотникам кресла. Ее гладкий лоб, обрамленный тщательно завитыми локонам, пересекли морщинки.
– Странного, странного… - пробормотала она.
– Разве что убийство дона Марсело.
– Кто это?
– удивилась Хоакина.
– Я слышала, что убили сына дона Пабло.
– Бедный Антонио, такой красавчик. Лаура безутешна. Но это произошло, когда ты уже лежала в постели. А со смерти дона Марсело почти месяц прошел.
Хоакину охватило чувство, которому она не смогла дать объяснения. Тревога, медленно преходящая в волнение и даже страх.
– Кармен, - тихо сказала она, подаваясь к подруге из своего кресла.
– Два убийства и почти друг за другом. И это скучная размеренная жизнь? Кто такой дон Марсело?
– Самый богатый кофейный плантатор на островах в заливе. Нам далеко до Марсело де ла Серды. Было. А теперь так же далеко до Хуана Мануэля Феррейры, его племянника. Он все получит.
– Подожди, - остановила почему-то мечтательно закатившую глаза подругу Хоакина, вспомнившая имя на карточке с цветами.
– А Тереза де ла Серда из его семьи?
– Донья Тереза? Это мать Хуана Мануэля, сестра дона Марсело.
Дался Кармен этот Хуан Мануэль. Хоакина и так запуталась в именах.
– Я дружила с доньей Терезой?
– Вроде виделись пару раз, - прищурилась Кармен.
– А что?
Хоакина внимательно посмотрела на красавицу-подругу, лицо которой выражало живейший интерес.
– Она прислала мне цветы.
– О, как странно, - протянула Кармен.
– Может, просто решила быть вежливой?
Больше из хозяйки Розария ничего вытянуть не удалось. Хоакина посидела еще немного и собралась домой, помня об обещании Фернандо искать ее. Она попрощалась с Кармен, вызвала болтающую с местными слугами на кухне Соле и отправилась назад той же дорогой. Только на обратном пути стало гораздо жарче.
К вечеру Хоакина успела познакомиться с прислугой Каттлей, записать их имена и отдать кое-какие простые распоряжения по хозяйству. Ей показалось, что горничная Мария посматривает немного с испугом, словно опасается, что Хоакина снова будет ее расспрашивать. А рослая и мужеподобная кухарка, похоже, недовольна распоряжениями насчет ужина. Но что поделать? Хозяйка не помнила навыков, приобретенных за два года проживания в Каттлеях, и не имела представления, что уместно есть вечером, а что нет.
Хоакина оставила кухарку ворчать на кухне, а сама отправилась бродить по дому. Он был куда меньше родительского особняка, и предметов роскоши здесь почти не было, однако Хоакине он понравился. Каттлеи дышали уютом и какой-то неуловимой свежестью. Словно обновленным воздухом во время ливня после жары. Интересно, поместье всегда было таковым, или гостья с материка, ставшая хозяйкой, принесла сюда эту нотку?
Хоакина задумчиво разглядывала парный портрет в углу гостиной, и за этим занятием ее застал Фернандо.
– Дед и бабушка, - сказал он.
Хоакина чуть вздрогнула. Она не заметила его появления.
– Ты помнишь их?
– Деда помню. А она умерла в расцвете лет.
– Как грустно, - качнула головой Хоакина, окидывая взглядом безупречный овал лица, точеные черты и сложную прическу из светлых волос.
– Она была не местная? Так же, как я?
– Да. Но не так, как ты. Если ты насмотрелась, то пойдем присядем.
Хоакину удивил его тон, сухой и резковатый. Будто Фернандо не нравился разговор об умерших родственниках.
– Я уже все это спрашивала, да?
– обреченно произнесла Хоакина, отворачиваясь от портрета и проходя мимо мужа.
– Ничего страшного, - сказал тот уже совсем другим тоном, идя за ней.
– Мне не сложно ответить еще раз. Мои родители тоже умерли, погибли. Они были на борту «Покорителя небес».
Хоакина охнула, замедлила шаг и повернулась к Фернандо, забыв о смущении. Она, как и все жители Менады, помнила о трагедии «Покорителя небес», большого пассажирского дирижабля, который четыре года назад взорвался прямо в небе, оставив его непокоренным. Обломки упали в океан, а все пассажиры погибли. Дедушка Ривера тогда примчался к отцу прямо после завтрака и уверял, что виной всему новые неиспытанные двигатели, а которых произошло замыкание. Владелец оказался жаден до денег, поспешил с запуском, и вот результат. А мать целую месяц наносила визиты тем знакомым, кого затронула трагедия, принося бесчисленные соболезнования.