Время вспомнить все
Шрифт:
Но тут высокий сообразил:
– Бля, – воскликнул он и ударил себя кулаком по лбу, – у него же в машине рация.
– Рация? – недопонял короткий.
– А, погоди, я кое-что придумал.
Он обошел мертвого водителя и принялся нажимать на клаксон. Машина оглушительно сигналила, так продолжалось минут пять. Никто на этот шум не появился.
– Херня какая-то, – сказал маленький, вытягивая рацию и крича в микрофон. – Ало! Ало! Всем, всем, всем! Внимание! Внимание!
– Да ты что орешь, придурок, кнопку нажми, микрофон включи!
– А, да, – тут же обмяк маленький, но кнопку нажал и завопил еще более бодрым голосом. – Всем, всем, всем! Возле акведука машина такси с мертвым водителем! Внимание, внимание! Всем, всем, всем! – из него, словно из мяча, вышел воздух.
И едва он отпустил кнопку, как рация разразилась хором голосов:
– Какой бортовой номер? Номер, номер назови, где находится автомобиль! Фамилию водителя! Двадцать восьмой, вы? Сто семьдесят первый, вы?
– Да, я.
– Ребята, кто ближе, подъедьте, посмотрите! – кричала женщина-диспетчер. – Где находится машина? Назовите адрес! С кем разговариваю?
– Во понеслась! – благодушно ухмыльнулся короткий. – Может, нам свалить?
– Нет, не надо, все равно повинтят. Если сваливать, надо было делать это раньше. Зато хоть такси приедет.
– И куда нас завезут, ты знаешь? – скептично поджав губы, заметил высокий.
– Нет. Думаю, домой или туда, куда мы скажем.
– В задницу тебя завезут, в участок. Уж ночник, точно, накрылся.
– Зато будет оправдание, где мы были. Справку-то они дадут.
– Какую на хрен справку!
Двое собутыльников сообщили по рации место, где нашли такси. И вскоре здесь уже собралось штук десять машин такси, «Скорая помощь» и милицейский уазик. Милиционер ворчал, что двое пьяных затоптали все вокруг и вызывал по своей рации криминалистов. Часа в четыре утра появились и они. Весть о том, что убили таксиста, благодаря рации разнеслась по городу в мгновение ока, и уже на всех стоянках таксисты переговаривались, обсуждая случившееся. Кто-то успел съездить на акведук.
– Вроде бы задушили Сильванова Сергея.
– Хороший мужик был, крепкий, главное. И машина не его, он на подмену вышел.
– Вот, блин, невезуха парню! А у него двое детей, да и жена звонила диспетчеру, искала его. Вот невезуха, нашли, а он мертвый!
– Ну, сука, поймать бы мерзавца! Я бы ему яйца вырвал, монтировку бы в горло засадил, развернул все в его башке.
– С каждым может случиться, – говорил умудренный опытом таксист, поправляя шапку.
– А еще говорят, на затылке у Сергея крест вырезали. Наверное, садисты какие или маньяки.
Крест произвел на таксистов куда большее впечатление, чем само удушение. Каждый рассказывающий о событии обязательно и непременно вставлял в разговор то, что на затылке Сильванова найден крест, по живому вырезанный ножом.
Один таксист тут же припомнил, что когда подвозил пьяного следователя прокуратуры, тот рассказал ему о маньяке, который задушил уже около десятка человек в Москве и у каждого на затылке вырезал крест.
И все убитые – мужики крепкие, словно маньяк специально их выбирал, чтобы помериться силой.
В общем, ночь для следственной группы выдалась хлопотная. А наутро пришла еще одна новость, ничуть не лучше предыдущей: коллекция Удава пополнилась за один день сразу двумя жертвами. В подвале дома, в бойлерной, обнаружили труп сантехника, который пролежал там несколько дней.
Аварийная служба приехала по ночному вызову с опозданием, потому как из подвального окна валил пар, прорвало трубу. Но поскольку вода никому не текла на потолок, аварийщики не спешили. С фонарями они спустились в подвал. Проводку замкнуло, света не было, и лучи мощных фонарей выхватили плавающий в горячей воде труп, на котором спасались от потопа две крысы. Они уже успели обгрызть уши и нос. Естественно, горячая вода и пар уничтожили все следы, но, когда воду откачали, удалось все-таки установить, что сантехник был задушен и на его затылке тоже вырезан крест. Перед смертью он с кем-то пил водку, об этом говорили два стакана и бутылка, в которой оставалось спиртное. Винтовую крышку или сам сантехник, или же его убийца успели закрутить.
Расспросили людей, живших в этом доме. Никто не мог припомнить, входил ли сантехник в подвал с кем-нибудь, выходил ли оттуда. В общем, как всегда происходило с Удавом, не было никаких свидетелей, не было и четких следов. Лишь фирменный знак – крест, вырезанный ножом.
А вот такси на акведуке дало больше. После тщательного осмотра в салоне обнаружили кровь, которая не совпадала по группе с кровью таксиста, да и ран у того на теле никаких не обнаружили. Убийца душил, сидя на переднем сиденье, там же, на коврике и на обивке была обнаружена кровь. На монтировке к крови прилипли нитки пальто, а может, и шарфа.
Проверили. Такси брали не по вызову, скорее всего, тормознули где-то в городе, где именно, было не понять. Маршрут, по которому такси ехало, тоже выяснить не удалось. А кровь – второй группы, с такой группой половина жителей Москвы могла попасть под подозрение. Кровь исследовали очень тщательно, но никаких редких болезней, никаких патологий не обнаружили.
У одного из следователей появилась версия, что убийца не просто маньяк, а человек, прошедший подготовку в спецподразделениях или спортсмен, потому как убивал наверняка и одним и тем же способом. Решили проконсультироваться со спецслужбами, возможно, убийца когда-либо служил в спецназе или в десантных войсках. Круг поиска, конечно же, сужался, но не настолько, чтобы можно было предвидеть скорый успех.
Но любую версию следует обрабатывать, причем до конца.
Глава 11
В последнее время телефон в квартире Иллариона Забродова звонил довольно редко. Когда он отошел от дел, его почти перестали беспокоить сослуживцы, делами уже не донимали. Звонили обычно букинисты и люди, связанные с книгами. Иногда требовалась консультация, иногда предлагали что-то купить, что-то продать. И поэтому, когда утром зазвонил телефон, Забродов был абсолютно уверен, что это вновь звонят по поводу покупки им девяностовосьмитомного словаря Брокгауза и Евфрона. Его донимали этим соблазнительным предложением вот уже вторую неделю, а он каждый раз отказывался, но не окончательно, желая сбить цену. Что-что, а торговаться с книгоманами Забродов умел и их психологию чувствовал, потому что был одним из них.
– Слушаю, – сказал он тоном человека, которого оторвали от важных дел и у него на разговор есть максимум секунд тридцать, хотя до этого он не занимался ничем важным.
Не назовешь же важным делом метание ножей в спил липы? Хотя как сказать, кому что дороже? Иногда умение метать ножи пригождалось Забродову во сто крат больше, чем знание половины изложенного в девяносто восьми томах словаря.
– Извините, я говорю с Забродовым? – голос Илларион узнал не сразу, хотя память у него на голоса была исключительная.