Время вспомнить все
Шрифт:
– Вчера, Илларион, днем, на Котляковском кладбище мы похоронили Льва, – после долгой тягостной паузы сообщил полковник Мещеряков.
– Черт, не успел!
– Куда не успел – на похороны? Почему ты, Илларион, даже адреса не оставил, уехал, как будто…
– Хватит, Андрей, понял. Виноват, – сказал Илларион.
Настроение у Забродова сразу же стало отвратительным, хуже некуда. Ведь он потерял человека, которого хорошо знал, человека, который собирался занять его место.
– Что же это такое? Как это могло случиться? Ты что-нибудь можешь рассказать более подробно?
– Что я тебе могу рассказать, Илларион, ищут.
Ищут какого-то бородатого мужчину, с которым Штурмина видели в кафе.
– Бородатого мужчину?
– Да. И, судя по всему, он не слабый. Видишь, как все получается! Мы еще пошутили тогда у полковника Сорокина, что человека из ГРУ…
– Помню, все помню, Андрей, не надо, – остановил друга Илларион, – эту сволочь надо найти.
– Буду надеяться, найдут.
– Нет, надо найти самим.
– Илларион, не наше дело ловить маньяков.
– Может ты и прав, не наше. Но он убил Льва, а это меняет дело, очень сильно меняет.
– Наши уже подключились, и ФСБ сейчас занимается этим делом.
– Я к тебе сейчас приеду, надо поговорить.
– Приезжай, жду. Тебя, возможно, будет разыскивать полковник Сорокин и люди из ФСБ. Но ты пока на телефонные звонки не отзывайся, жди меня.
– Договорились, – бросил в трубку Забродов, ощущая, что его руки подрагивают, а в горле першит, словно туда попал песок.
"Что же это такое!? Вот, Штурмин Лева, сколько лет я его знал? Лет пятнадцать, – сам себе ответил Илларион. – Он же из таких передряг выбирался, в таких операциях участвовал! Его ни пуля, ни нож не брали, а тут, на тебе, в городе погиб, в своем городе.
Что же это за несправедливость такая!"
О том, что полковник Сорокин сможет предположить, будто виновник смерти Штурмина Илларион Забродов, не было даже и мысли. Сейчас Забродов не думал о себе, не думал о своей безопасности, о том, что ему говорить. Он всецело погрузился в воспоминания и в тягостные размышления о случившемся.
«Да, да, приедет Мещеряков, я получу хоть какую-то информацию. Это дело так оставлять нельзя. Нет, ни в коем случае нельзя! Эту сволочь, тварь, надо найти. Ведь все-таки я виновен, частично, но виновен. Это я потащил всю компанию в кафе. Ах, да, кафе… – Илларион посмотрел на часы, до приезда Мещерякова еще оставалось время. – Надо сбегать туда!»
И он, захлопнув дверь квартиры, как был, в куртке защитного цвета и в высоких ботинках на шнуровке, сбежал на улицу, забрался в «джип» и быстро вырулил через узкую арку на улицу. До кафе было близко.
Если бы Илларион знал, что он припарковал свою машину точно на том месте, где несколько дней назад стояла машина убийцы Штурмина! Но это ему не было известно. Он вошел в кафе, даже не раздеваясь. В кафе был занят только один столик, за которым сидели парень с девушкой и пили вино из высокой узкой бутылки. Закусывали вино шоколадом.
Забродов осмотрелся.
– Вы кого-то ждете, ищете? – странным взглядом осмотрел Забродова, абсолютно его не узнавая, один из официантов.
– Мне Бориса надо.
– Сейчас позову, он там.
Через пару минут появился Борис в черной бабочке, в белой накрахмаленной рубахе, еще не смятой, с блокнотом в руке.
Илларион поприветствовал официанта, тот вежливо кивнул.
– Слушай, Борис, я к тебе по этому делу.
– Знаю, знаю, – сказал официант, – меня уже вызывали, я уже разговаривал со следователем.
– А что ты мне скажешь?
– Что я могу сказать…
– Давай присядем, – взяв за локоть официанта, Илларион усадил его рядом с тем столиком, за каким сидел в тот злополучный день.
– Я уже все рассказал Сорокину.
– Повтори, пожалуйста, мне.
– Мест в кафе не было, – Борис посмотрел на часы, – ну, как раз в такое время, так бывает. Все столики оказались заняты. Не каждый день такое происходит, но случается. А ваш друг остался сидеть. Я убрал посуду, а он все сидит. Счет был оплачен, вы же и оплатили.
– Да, я помню, продолжай, Борис, – сказал Забродов.
– Вошел мужчина, посмотрел по сторонам… Все как всегда. Видит, место свободное возле вашего друга, подошел и сел.
– Что заказывал? – спросил Илларион.
– Водку не заказывал, заказал кофе и два салата., – А у моего приятеля водка еще была?
– Да, была, где-то полграфина.
– Он много выпил?
– Нет, что вы! Я потом водку унес, когда они ушли.
– Они уходили вместе?
– Встали они одновременно, а как пошли, кто ж их знает? Я потом убрал стол и посадил других посетителей, какая-то компания из шести человек – четверо мужчин и две женщины.
– А как выглядел, Борис, человек, который сидел с моим другом?
– Здоровый такой. С моих слов фоторобот составили, кстати, я сейчас его покажу, дали, что бы постоянным посетителям показывал, – официант вытащил из заднего кармана черных отутюженных брюк сложенный вчетверо лист бумаги, развернул и положил перед Забродовым, аккуратно разгладив. – Ну, примерно, вот такой.
– А что еще ты запомнил? Какие-нибудь приметы?
– Нет, ничего особенного.
– Борис, подумай, подумай. Может, на руках что-нибудь было?
– Нет. У меня уже все спрашивали, я ничего не помню.
– А ты бы его узнал?
– Конечно, узнал бы. Я на память не жалуюсь, помню даже тех, кто в кафе два или три раза бывал.
– Да, это хорошо, – Забродов развернул лист бумаги и принялся рассматривать портрет мужчины.
– А руки какие у него были?
– Здоровые, пальцы толстые, как у лодочника.
– Почему как у лодочника? – спросил Забродов.
– У меня дядя-лодочник на Оке, так у него мизинец толще моего большого пальца. Понимаете, он на веслах лет сорок, каждый день гребет, гребет, вот пальцы и становятся такими сильными.