Время вспомнить
Шрифт:
'Пусть оставит, тебе же лучше - пока я сыт, и ты цел'.
'Хотел бы, давно б съел', - уже привычно отшутился мысленно Сегред.
'Я держу тебя про запас. И таскать не надо - сам ходишь'.
Баулия аккуратно подхватил с подноса овечье ребро и принялся неспешно, как обычный пес, с удовольствием смоктать его, наклоняя огромную голову то в одну, то в другую сторону. Бран вообще не любил сырое мясо, каждый раз терпеливо ждал, когда охотник пожарит пойманную им дичь.
Шутовка зачарованно уставилась на Брана.
– Есть сказка о том, как охотник, преследуя демона, укравшего сажескую дочь, скакал верхом на огромном волке. Когда волк изголодался, юноша стал отрывать от себя куски мяса и скармливать зверю, но тот зарастил раны ездока одним своим
'И не рассчитывай, - 'пробурчал' Бран, обращаясь к Сегреду.
– Я так не умею. Оторвать могу, зарастить дыханьем - нет'.
Шутовка тихонько засмеялась.
– Вы слышите, как он говорит?
– поинтересовался Сегред.
– Не только я, мы все слышим, - женщина обернулась к охотнику с улыбкой.
– Поведайте нам свою историю. Мижда напишет пьесу.
– Не в этот раз. Но при следующей встрече - обязательно. Вы хорошие люди.
– Мы разные. Но у нас в балагане есть сила, которая соединяет нас крепче любых цепей.
– Что это?
– Вера, что друг без друга мы пропадем. В обычной жизни мы были бы изгоями, никчемышами, мало б жили и плохо умирали. Здесь мы тоже не пируем каждый день, но у нас всегда есть миска супа и кусок лепешки. Если я заболею, меня не бросят умирать на обочине. А ведь моя мать когда-то оставила меня у храма Единого. Должно, ей страшно было растить уродливое дитя. Однако все в руках богов. Мы все по-разному попали в балаган. Среди нас есть даже дети бесовиков. Наша чародейка - из именитых, когда-то от нее отказалась ее семья. Когда нам становится совсем голодно, Золла идет к своему брату, и тот откупается от нее, когда деньгами, когда едой. Мы делим добытое поровну.
– Я не видел вашей чародейки.
– Она устала, она быстро устает, если много людей. Накануне к ней приходили бесовики, о чем-то расспрашивали, измучили ее совсем. Но вам ората Золла с удовольствием погадает, на картах Иксид, на саже или на камнях. Она просила меня сказать вам, что, лучше, чем она, вам никто не предскажет будущее и не поведает о прошлом.
– Бран? Карты Иксид, сажа или камни?
'Преображенный' молчал, усердно обгрызая кость.
– Спасибо, добрая ората. Мы сами найдем шатер Золлы. Отдыхайте, нам более ничего не нужно.
Шутовка ушла.
'Ты и впрямь решил обратиться за советом к чародейке? Такие, как она, от бесовиков недалеко ушли'.
– А почему нет? Тебе нужна твоя память или не нужна?
'Нужна. Но...
– Бран встряхнулся, будто передернулся всем телом.
– У нее, должно быть, сильный пленс. Может это и не она уже, а мертвый дух. У них договор: он видит то, что скрыто от обычных людей, она дает ему приют. Но нельзя носить в себе паразита долгое время, ничем за это не расплатившись. Я не очень верю чародейкам'.
– Но если саги не помогли, вдруг поможет гадалка?
'Саги помогли, а чародейка - это уже лишнее'.
– Ну как хочешь. А я, пожалуй, схожу.
'Не жалуйся потом. Пленс есть пленс'.
– А ты тогда кто?
'Божья оплеуха'.
Сегред отправился искать шатер чародейки. Лицедеи махали ему от костров и звали присоединиться к трапезе. Охотник кланялся в ответ, прижимая руку к сердцу, но отказывался. Шатры были расставлены вкруг крытого балагана, распяленного на крепких опорах. От одного из костров к Сегреду метнулась гибкая тень - женщина, статная, черноволосая, закутанная в шаль поверх туники и шаровар. Она, не говоря ни слова, бросила на Сегреда быстрый взгляд и поманила его рукой.
– Ты Золла?
Женщина не ответила. Повернувшись к охотнику спиной, она направилась в темный закуток между балаганом и зверинцем. Там стоял ее шатер. Золла шмыгнула внутрь, и Сегред зашел следом, давая глазам привыкнуть к темноте. За полупрозрачным шелковым пологом разгорелся огонь в масляной лампе. Он осветил немолодое, но миловидное, сосредоточенное лицо чародейки, склонившейся над круглым столиком. Сегред прошел за полог и присел, чувствую себя неловко, жалея, что потревожил женщину в конце тяжелого дня. Но Золла улыбнулась ему, перебирая
'Балаган, он и есть балаган', - подумал Сегред.
– Это охотник, - Золла ткнула пальцем в фигурку в раскрашенных глянцевыми капельками краски сапогах.
– Это ты.
Сегред кивнул.
– Это купец.
Толстый человечек с пачкой денег в руках.
– Прошлое. Не бойся.
– Я не должен бояться купца?
– Нет.
– Ясно.
– Эта иксид - темная тварь, - нечто шипастое и красноглазое скалилось с картонки.
Охотник, купец и 'преображенный'. Ну еще бы! Небось, чародейка еще до его прихода переложила нужные карты так, чтобы эффектно выудить их перед носом у клиента.
– Прошлое, - нетерпеливо проговорила Золла, смахивая иксид купца на пол и не обращая внимания на скептическое выражение на лице у Сегреда.
Женщина, продолжая смотреть на расклад, подняла к остаткам колоды руку и, словно в неуверенности, пошевелила пальцами, длинными, бледными, без перстней и колец. Наконец, в очередной раз сдавленно выдохнув, она выхватила одно из изображений резким движением, и остальные карты с тихим шуршанием разлетелись по утоптанному полу. Тринадцатую иксид Золла выложила в самый нижний ряд. Казалось, образовавшийся на столе расклад озадачил чародейку. Она подкрутила фитиль у лампы, и в ярком свете принялась разглядывать гадание, запустив пальцы в темные с седоватыми прядями волосы. Сегред терпеливо молчал. Чувство неловкости ушло, он просто посмеивался про себя, наблюдая за манипуляциями гадалки. Будет что рассказать Джерре - сагиня наверняка позабавится.
– Вижу мудрецов древности, они прячутся в обиталище воскресшей девы, они многое расскажут королевскому слуге. Вижу раба, обратившего любовь в обман, слышу стон окровавленной земли и птицу, потерявшую гнездо...вы пойдете туда, где за скалами можно укрыться от ветра, но вы должны спешить, сумерки живых богов близко...Больше ничего...ничего не сходится...глупые иксиды, зачем вы собрались здесь...что связывает вас?!
Сегред украдкой подул на пальцы. Он однажды видел полубезумного сага, навоевавшегося с пленсами до потери рассудка - тот бормотал точь-в-точь, как гадалка. Что-то подсказывало Сегреду, что просить чародейку погадать на прошлое Брана бесполезно: у той, судя по лихорадочному блеску глаз, имелось свое представление о том, что должен был услышать охотник .Золла вскочила и отошла к огромному деревянному сундуку, озабоченно бормоча себе под нос. Она зажгла фитили в плошках с воском, достала из сундука книгу в потертом кожаном переплете и зашелестела плотными страницами, из которых посыпались на пол сухие лепестки и стебельки трав. Сегред со скуки принялся рассматривать иксиды. Чтобы разглядеть рисунки, он пальцем переворачивал их к себе, а потом обратно. Королева с татуированными хной руками, дева, укрытая вуалью, лиса, монах в бордовой рясе, бершанец с копьем, он сам, охотник в перевязанных сапогах, саг с четырехлистником, адская тварь и несколько непонятных полузверей-полулюдей - Сегред знал, что у каждой карты свое тайное значение, толковать которое могут лишь посвященные. Он слишком сильно крутнул одну из иксид, и та соскользнула на пол. Воровато покосившись на Золлу, занятую листанием книги, охотник наклонился к полу и пошарил рукой под столиком. Есть. Он вернул на карту на прежнее место как раз вовремя: чародейка с громким хлопком закрыла книгу и вернулась к столику. Она выглядела разочарованной. Откинувшись на спинку кресла, Золла скользнула взглядом по раскладу и вдруг встрепенулась.