Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— Она была хорошим полковником.
— Я бы сказал, Дэмонра была толковым и неудобным полковником. Не могу отрицать вашей личной большой роли в улаживании конфликтов, которые она имела свойство провоцировать. Вы ведь теперь займете ее место?
— Нет.
Наклз даже чашку отставил и взглянул на Зондэр с интересом:
— Вот как? Значит, вы подаете в отставку?
— Нет. Я остаюсь в прежнем звании. Полковника нам уже нашли… Это нордэна с Архипелага.
— Признаться, я удивлен. Прошу прощения, но менять одну нордэну на другую — это как менять шило на мыло. При всем моем глубоком уважении к вашему народу.
Зондэр сильно сомневалась в глубоком уважении Наклза к ее народу. Еще сильнее она сомневалась, что сама стала бы уважать этот народ, не родись она нордэной.
— Они не меняют шило на мыло. С точки зрения Архипелага, я не нордэна.
Маг даже прижмурился, словно услышал нечто смешное:
— Я могу понять, как можно лишить человека имени, титула и гражданства, но, извините, совершенно не представляю, как можно лишить его национальности.
— На Архипелаге — довольно просто. Видите ли, Наклз, с точки зрения большинства нордэнов я, хм, — в морхэнн и слова-то такого нет — в Рэде их называют выкрестами. Это, простите за дэм-вельдский жаргон, хуже южанина.
— Тогда дело обстоит очень скверно, если я правильно понимаю ситуацию.
— Да, очень скверно. Когда я меняла веру, мне в голову не приходило, что может возникнуть ситуация, в которой я должна буду занять место Дэмонры. Сейчас ситуация именно такая. Думаю, мне не нужно вам объяснять, почему в полку не должно оказаться командира со стороны. Я догадываюсь, из-за чего на Архипелаге так внезапно нами заинтересовались. Так или иначе, они уже нажали на пружины. В столицу едет Ингрейна Ингихильд, она приходится Кейси Ингегерд двоюродной тетей. Мы с ней вместе учились в гимназии. Кроме того, что она истинная нордэна, ничего хорошего или плохого я о ней сказать не могу.
— Я правильно понимаю, вы имеете в виду, что «истинные нордэны» принципиальной разницы между кровью и водой не видят?
— Будем справедливы: обычно видят. Но на нас резко нападает дальтонизм, если рядом маячит «благо Архипелага». Мне под большим секретом писала Наместница, как-никак, я ее блудная племянница, — быстро пояснила Зондэр, заметив недоверчивый взгляд Наклза. — Немексиддэ не в восторге от кандидатуры, но на ней настаивает Храм над морем. На Архипелаге… на Архипелаге дела идут не настолько блестяще, чтобы светская и духовная власть грызлись по мелочам. А я, разумеется, не могу объяснить Немексиддэ суть проблемы. Такие вещи не посылают с вороном, даже если бы я собиралась сказать правду, чего я сделать в любом случае не могу. Ингихильд будет здесь дня через три. За три дня я не успею незаметно уволить два десятка человек, Наклз.
— Не успеете, — спокойно согласился маг.
Зондэр сцепила пальцы на коленях и, глядя мимо лица Наклза, медленно и глухо произнесла:
— Она может не доехать.
— Может, — безмятежно согласился Наклз. — В мире вообще много чего может случиться или не случиться.
Повисло молчание. Зондэр, наконец, набралась храбрости и поглядела на мага. Тот сидел с совершенно отрешенным лицом и грел руки о чашку. Очень сомнительно, чтобы он не понимал, о чем речь. Следовательно, «не понимал» он демонстративно.
— Она не должна доехать.
Тишина.
— Нужно сделать так, чтобы она не доехала.
Серые глаза, наконец, сузились:
— Так лучше. И все равно вы пришли не к тому специалисту, миледи Мондум.
— Наклз, мне нужно пару месяцев и свобода действий. И все. Потом я сдам полк хоть зеленому бесу и уеду. Не обещаю застрелиться, но уехать — уеду.
— Повторяю, вы пришли не к тому специалисту.
— Нет, к тому. Если произойдет убийство или подозрительный несчастный случай, даже дурак поймет, кто приложил к нему руку. Арестуют не меня, так Магду, у них с Ингихильд давние счеты. Вопрос не в моем личном отношении к Зимней розе и всему, что вытворила Дэмонра. Но у меня на шее висят два десятка хороших ребят, накачанных контрабандной сывороткой. Не по моей, замечу, личной инициативе!
— Вы действительно не похожи на человека, склонного к подобным инициативам, — ровным голосом согласился маг. — Но, насколько мне известно, природа дружбы такова, что нельзя пользоваться ее плодами, не разделяя также и трудностей.
Зондэр почувствовала, как щеки заливает краска. Наклз не то чтобы напрямую обвинил ее в приспособленчестве, но он в несколько более любезной форме повторил слова, сказанные одноклассницей почти пятнадцать лет назад. А убить Дэмонру на месте, когда выяснилась правда о Зимней розе, ей помешали именно эти слова.
— Если вы полагаете, что я с комфортом еду на шее у Дэмонры с гимназии и до сегодняшнего светлого дня, то правы вы только отчасти!
— Вообще не уверен, что подобная… поездка может проходить комфортно. И это сказали вы, не я. Вы могли выйти в отставку или сменить полк много лет назад, но не сделали этого. Поэтому не нужно мне теперь предъявлять, что Дэмонра с вами плохо обошлась, заставив решать ее проблемы, — маг все-таки разозлился настолько, что перестал изображать из себя ледяную статую. Голос он не повысил, но говорил непривычно жестко, буквально чеканя слова.
— Как вы здраво заметили, я бы в такие проблемы никогда не ввязалась. И стараюсь сейчас не для себя!
— Позвольте вам не поверить.
— Видимо, патент на порядочные поступки имеется только у Дэмонры, — усмехнулась Зондэр. Как только маг вышел из себя, ей, как ни удивительно, сделалось легче. Ситуация из разряда «я пытаюсь убедить манекен» перешла в «ты свинья и я свинья». То есть сделалась существенно привычнее.
— Отнюдь. Дэмонра, как и вы, совершала эти поступки не ради порфириков, а ради себя. Мотивы могут быть разными, от чистой совести до лишней звездочки на погонах, но вовсе не стоит записывать весь мир в свои должники.
— Вашего поведения это тоже касается?
— Разумеется. Если мне когда-нибудь придет в голову совершить хороший, честный и правильный поступок, то, уверяю вас, обязанных не окажется. Что до текущей ситуации: я готов покрывать долги Дэмонры, но не ваши. И, извините, вы у меня не денег просите, а на убийство пытаетесь подрядить! Чего Дэмонра, к слову, за двенадцать лет ни разу не сделала.
Зондэр несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Досчитала до десяти. Решила, что горячий чай, выплеснутый прямо в холодную физиономию, не решит ее проблем. Наклз, видимо, все-таки оказался способен на какие-то чувства, потому что за его словами о Дэмонре стояла безусловная любовь, далекая от всяких страстей и романтики. Подобное, вероятно, маленькие дети испытывают к родителям, а вернее — собаки к хозяевам. Даже если он сам по поводу Зимней розы думал мало хорошего — а в этом Зондэр не сомневалась — Наклз бы не признал, что Дэмонра по благородству души потащила их всех в петлю. Обвинять ее в чем-либо было бы вернейшим способом оказаться за дверью в минимальные сроки, это Зондэр понимала хорошо. Пришлось срочно менять тактику: