Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
«Странно, странно».
Кейси обернулась через плечо. Маг все еще хлопотал на кухне. Нордэна быстро присела на корточки и увидела именно то, чего не хотела увидеть: по краям ковер прибили к ступеням мелкими гвоздями. Несколько криво, но очень старательно. От первой и, судя по всему, до последней ступеньки. Да еще и у подножья лестницы.
Кейси бы поняла, если бы ковер был придавлен металлическими прутьями, как это делалось обычно. Но кто-то потратил уйму времени и сил, гвоздями приколачивая его к полу. Кто-то не слишком профессиональный.
«У меня разыгралась паранойя. Это все глупости. Может, ему просто не нравятся деревянные ступеньки».
Звон чашек с кухни прекратился. Кейси быстро вернулась в кресло и изобразила на лице самую счастливую улыбку.
— У Магрит все хорошо, — проговорила она прежде, чем маг успел спросить о чем-то еще. Например, об ее перепуганном виде. Хотя Наклз был слишком хорошо воспитан для подобных вопросов и, наверняка, в душе плевать хотел, какой там у Кейси вид.
— Я рад. Что говорит врач?
А вот это не являлось лучшей темой для обсуждения. В планы Кейси вовсе не входило рассказывать, что они с Зондэр, посовещавшись, не стали вызвать девочке врача. Как бы лично она ни сочувствовала Магрит, та знала слишком много, чтобы беседовать со специалистом по душевным расстройствам один на один.
— Мы решили повременить с вызовом… специалиста. Магрит не сумасшедшая.
Маг проницательно взглянул на Кейси. В серых глазах мелькнуло что-то непонятное.
— Определенно, нет. Но меня несколько смущает, что у нее случаются галлюцинации. Причем не слуховые, что еще можно с некоторыми допущениями приписать тяжелой депрессии, а зрительные. Я не утверждаю, что Магрит обязательно должна быть сумасшедшей или наркоманкой. Я даже почти уверен, что последнее — ложь. Но без специалиста такую проблему не решить и я просил вызвать специалиста.
— Но…
— Послушайте, госпожа Ингегерд, — голоса Наклз не повысил, но заговорил несколько тверже, словно в очередной раз безуспешно пытался донести до бестолкового ученика какую-то очень простую вещь. — Мы с вами оба — взрослые люди. Оба понимаем, что ее метрика — фальшивка. Но для вызова врача этот документ вполне сгодится. Как вы думаете, сколько в столице таких, как Магрит?
В столице таких, как Магрит, жили тысячи. И никто с ними никогда не возился.
— Много. Обычно они, правда, обитают в заведениях другого уровня.
— Разумеется, строго публичные дома и подворотни, — фыркнул Наклз.
— И околевают они там безо всяких метрик, так что, полагаю, медики видят фальшивки не очень часто. Она ваша родственница? — в лоб спросила Кейси.
Наклз пропустил мимо ушей грубый тон ответа и продолжил невозмутимо помешивать чай.
— Околевают, госпожа Ингегерд, обычно собаки, а люди, в том числе рэдцы, все-таки умирают. — Кейси почувствовала, что краснеет. Она совсем не то имела в виду. Она вообще поразительно часто говорила при Наклзе откровенные глупости, а он умудрялся каждый раз трактовать их наихудшим из возможных способов. Проклятая «головомойка» почти двенадцатилетней давности имела очень скверные и долгоиграющие последствия. — Насчет нашего кровного родства — не знаю, — между тем ровно продолжил маг. — Не удивляйтесь, тут дело не в общей распущенности нравов Рэды, а в том замечательно беспорядочном времени, на которое пришлась наша жизнь. Я на самом деле не знаю. Но это не исключено. А в чем дело, это что-то меняет?
— Ни в чем. Я просто подумала… подумала, что она… О бесы. Я просто подумала, что она может что-то знать и рассказать, — выложила правду Кейси. Под ледяным немигающим взглядом и не такое еще можно было выложить.
Наклз фыркнул, отчасти даже добродушно:
— Вы думаете, она мне ассистировала, когда я лунными ночами прикапывал трупы в заброшенном садике на заднем дворе?
Нордэна поняла, что щеки у нее уже покраснели и теперь пришел черед ушей и шеи.
— Честное слово, госпожа Ингегерд, у меня стойкое отвращение к садоводству в любой форме. Магрит не покрывала никаких моих чудовищных преступлений, так что вы можете смело вызвать ей врача. Я даже позволю себе на этом настаивать.
— Но больше она никаких галлюцинаций не видит. Последние три дня все хорошо.
Кейси от всей души ненавидела такую обезличенную манеру беседы, но никак не могла придумать, как обращаться к магу. На людях «мессир Наклз» вполне годилось, но с глазу на глаз это звучало напыщенно и глупо. Звать его по имени казалось ей еще более нелепой затеей — из него вышел такой же Найджел, как из Кейси какая-нибудь Рагнхильд. Так уж сложилось, что все более-менее близкие знакомые обращались к магу исключительно по фамилии, словно это было его имя или, скорее, кличка. Кейси такое обращение казалось невежливым. Ласковое «Рыжик» являлось явной прерогативой Дэмонры. Она собиралась за этого человека замуж и все не могла придумать, как его называть. Совершенно идиотская ситуация.
— Послушайте… послушайте, Наклз, — решила не оригинальничать Кейси. — Вы только не злитесь. Может… может быть, то, что Магрит видит, касается в большей степени вас, чем ее? — нордэна тщательно подбирала слова, хотя умом понимала, что гадкий смысл сказанного никакими обертонами не скрасить.
— Вполне возможно, — неожиданно легко согласился маг. — Я сам об этом думал.
Кейси осторожно отставила фарфоровую чашку на столик, во избежание неприятностей. У нее начинали дрожать руки, как в институтские годы перед сложными экзаменами. Фарфор мелодично звякнул, а потом повисла тишина, нарушаемая только стуком дождя. Нордэна перевела взгляд со своих дрожащих рук на неподвижное лицо мага, и потом на скатерть.
— Отдел «Вету»?
Наклзу полагалось вскочить, опрокинув стул, возмутиться, хотя бы начать горячо возражать. Или, например, ледяным голосом приказать Кейси выйти вон. Но маг молчал. Только дождь барабанил по стеклу, и где-то за серой пеленой лениво громыхала далекая гроза.
У Кейси в горле встал ком.
— Я еще не ответил, а вы уже собираетесь разрыдаться над моей несчастной жизнью? Перестаньте, госпожа Ингегерд, нордэне это не к лицу.
— Все это время вы там состояли?
Наклз тоже отставил чашку и устало потер виски.
— Кейси, да подумайте же вы, наконец, хорошенько. Чтобы случайно не прозевать государственную измену, в «Вету» берут только людей из очень приличных семей. Даже судимость дальних родственников закрывает магу дорогу в эту святую святых Герхарда Винтергольда. Я уж молчу про сомнительные корни. Меня к отделу «Вету» на пушечный выстрел никто бы не подпустил.
— А я слышала, что бывают исключения.
Маг невесело усмехнулся:
— Надо же. И от кого вы слышали? Я подписывал документы о неразглашении и по гораздо более пустяковым вопросам. Вы правда думаете, что люди, имеющие хотя бы малейшее отношение к «Вету», станут об этом болтать? Ну, разве что ребята, которые там полы моют, могли бы шепнуть о своих потусторонних подвигах не в меру романтичным гимназисткам. Все прочие будут молчать, потому что есть вещи, в которых нормальным людям расписываться, по меньшей мере, неприятно. Для мага состоять в «Вету» это… ну, примерно как военному получить медаль за «усмирение», — параллель была ясна. Кейси хорошо понимала, что значит получить подобную медаль. Обычно счастливцы, облеченные столь высоким доверием, или делали молниеносную карьеру, или мирно спивались где-нибудь в глухой провинции. И в первом и во втором случае они, как правило, заканчивали плохо. И у матери Кейси, и у матери Дэмонры имелись такие медали. Рагнгерд повезло, что ее вовремя убили террористы. А Вэйде повезло, что ее вовремя уволили и отправили на Дэм-Вельду, где террористы до нее не добрались. Жизни разные, медали одинаковые, финал разный, итог… Кейси никогда не могла отделаться от мысли, что итог тоже одинаковый, хотя одна из них еще ходила по земле. — Думаю, прилива гордости членство в «Вету» у тех, кто там действительно состоит, не вызывает, — спокойно продолжил Наклз. — Кстати, то, что туда берут людей с наилучшими оценками — миф. Борцам за идеальное будущее нужны несколько иные качества, чем аналитический склад ума.