Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— Нервы ни к бесу, — сообщил маг, выставляя немудреную снедь на стол. Говоря, он несколько кривился. Наверное, кровоподтек доставлял ему неудобства. Магрит все соображала, где же он мог удариться таким образом. Сама мысль о том, что не он ударился, а его ударили, ей даже в голову не приходила. — Ты извини.
— Ничего, понимаю, — соврала Магрит и тут же застыдилась собственной лжи: много она в поведении Наклза понимала, как же. Рэдка вымыла руки, уселась за стол напротив мага и стала с преувеличенным энтузиазмом ковырять вилкой омлет. Кулинарные таланты Наклза ничего особенного собою не представляли, но и видимой угрозы для жизни не несли. — Вкуснятина, между прочим! И ты скрывал, что здорово готовишь…
— Магрит, мою стряпню не всегда ест даже приблудная кошка, которая имела несчастье окотиться на заднем дворе.
— Котята! — сперва обрадовалась, а потом подумала Магрит. Наклз с его аллергией одну Матильду-то еле переносил. Какие уж там котята. — Ты, наверное, их дворнику отдал?
— Если бы я хотел отправить их на дно Моэрэн, это можно было бы сделать без пересадок, — снова чуть скривился маг. — Хотя ночами они орут как грешные души в аду, если верить священникам.
— Можно отдать самого симпатичного котенка Кейси. Она их любит и обрадовалась бы…, - Магрит осеклась, потому что лицо Наклза, и до этого мало что выражавшее, вдруг застыло как маска.
— Да нет, она не обрадовалась бы, — после паузы заметил он. — Значит, Мондум тебе не писала.
— Почему же, еще как писала!
Вспомнив эти письма, рэдка невольно улыбнулась. Советов о том, как правильно вести себя с Миклошем, она спрашивала и у веселой легкомысленной Кейси, и у спокойной серьезной Зондэр, чтоб соблюсти верный баланс. Последняя в ответном письме разразилась наставлениями о том, чего можно и чего нельзя делать. К ее чести сказать, суховатыми, не слишком длинными и максимально конкретными. Вот уж она казалась последним человеком, от которого можно получить рекомендации, как избежать нежелательной беременности, но именно от Зондэр Магрит их и получила.
— Наклз, а что случилось-то?
— Кейси похоронили неделю назад.
Магрит тупо молчала, пытаясь осознать смысл услышанного. Он был предельно прост и все равно как-то ускользал.
— Как так, погоди… Кейси умерла?
Кейси — всегда веселую, красивую, смеющуюся — оказалось совершенно невозможно представить мертвой. Здесь дело было не во всяких глупых аллегориях, вроде «свечу задули», «солнечный лучик погас». Просто воображение Магрит отказывалось рисовать эту картину.
— Убили.
— Как… Кто? — Магрит не могла вообразить изверга, способного на такую бессмысленную жестокость. Кейси только-только исполнилось двадцать пять, вся ее жизнь лежала впереди, как залитое солнцем пшеничное поле. И она прожила бы эту жизнь просто чудо как хорошо, для себя и для всех кругом: Кейси жертвовала на сиротские дома и пекла отличные пироги, делала прекрасные фотоснимки и учила Магрит грозным падежам морхэнн, она всех любила — а кое-кого так и вовсе любила больше, чем следовало бы — и никому не мешала.
— Главным образом, конечно, я. Но и Дэмонра, Мондум, Рэссэ, Дэм-Вельда и Аксиома Тильвара тоже постарались, — ровно перечислил Наклз, как будто речь шла о ценах в меню.
— Наклз! Скажи по-человечески, пожалуйста.
Маг дернул плечами, словно ему сделалось холодно:
— Кейси застрелилась в день суда над Дэмонрой.
— Кто бы мог подумать, что она так ее любит, — пролепетала Магрит, не веря своим ушам.
— Подумать могли многие. Но никто не подумал.
И тут Магрит озарило. Уж Наклз-то видел вероятности. Читал их, как открытую книгу. Он не мог не знать.
— А Дэмонру осудили?
— Можно сказать, ее временно оправдали, — неохотно ответил маг после затянувшейся паузы и еще более нехотя продолжил, — дальше она будет объясняться уже не с дэм-вельдскими богами, а с калладскими чиновниками или военными, как повезет. Это будет легче.
— Ты знал? — насторожилась Магрит.
— Что именно я должен был знать?
— Что меняешь мертвую Кейси на живую Дэмонру. Знал или нет?
Наклз дернулся, как будто Магрит влепила ему затрещину.
— Знаешь, у тебя довольно смешное представление об обменных курсах. И адской биржи, о которой ты говоришь, не существует.
— Наклз, ты без вывертов скажи, ты знал или нет?
— Это правда имеет какое-то значение, ты считаешь? — полюбопытствовал маг, помешивая чай. Магрит, возможно, и поверила бы, что он совершенно спокоен, если бы металл мелодично не позвякивал о фарфор.
— Да, Наклз, я считаю, что это как раз имеет очень большое значение! — рявкнула она, вскакивая. Грохнул упавший стул, а скатерть, в которую рэдка вцепилась пальцами, поехала. Чашку Магрит спасло только то, что маг с неожиданной для него ловкостью подхватил ее у самого края.
— Не стоит бить фамильный фарфор и впадать в тон Мондум, он тебе до крайности не идет. Ты все же не разобиженная на жизнь старая дева, — вполне равнодушно сказал Наклз, но глаза на Магрит так и не поднял. — И, если тебе нужен ответ, четко сформулируй вопрос.
Магрит не хотела формулировать никакой вопрос. Она хотела сказать, что души у Наклза нет. Что он мог не любить Кейси, сколько ему угодно — сердцу не прикажешь — но так цинично швырять ее между Дэмонрой и судьбой права не имел, потому что ни у одного человека на земле вообще нет такого права. Своей жизнью можно жертвовать, чужой — нельзя. Это было просто как правда.
— Очень… очень жестоко, слышишь! И бессмысленно! И вообще все жестокие вещи — бессмысленны, понимаешь?!
— А бессмысленные — жестоки, Магрит. Например, этот допрос.
«Зондэр приютит меня до завтра. А завтра я уеду в Белый Поток. Все».
Магрит повернулась, чтобы уйти. Человек, не считающий нужным хотя бы смотреть на нее, когда с ней разговаривает, вряд ли заслуживал, чтобы его слушали. Слова мага — глухие, какие-то стертые, словно им приходилось продираться через воздух, теряя куски по пути — догнали Магрит на пороге гостиной: