Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— Тогда я не понимаю, зачем нужны «Вету», «Цет» и все остальные. Если будущее неизменно.
Наклз поморщился:
— Уж поверь, я тут понимаю не больше тебя. А «Вету», «Цет» и их социальная роль… Допустим, у власти стоят оптимисты. Я бы даже сказал, идеалистически настроенные идиоты. Это такие блаженные, которые верят, что от них и вправду что-то зависит. И да, это они строят будущее, разумеется, народы в него ведут…
— А не они?
— Разумеется, нет. Роль личности в истории — прекрасная пропагандистская сказка, которая может заставить тебя хорошо учить уроки в школе и унтер-офицера прилежно дослуживаться до генерала, но никакого столкновения с реальностью она не выдерживает.
— Подожди… Кто же тогда, если не мы сами?
— Будущее строит себя само. И — это чтоб ты не питала глупых иллюзий — ему совершенно нет дела до того, будешь ли его маленьким кирпичиком ты или кто-то другой. Нас в одном Каллад сто миллионов уникальных и рожденных непременно быть счастливыми… Кстати кровь склепывает, гм, материал лучше любого цемента.
Наклз, за время своей короткой лекции опрокинувший уже третий стакан, все еще выглядел вполне трезвым. Разве что донельзя издерганным. Магрит же хотелось то ли плакать, то ли молиться. Все, что сказал маг, было слишком плохим для правды. Просто плохим — и все. Возможно, достаточно умным и правдоподобным, но все равно — плохим.
— Но Наклз… Но этого же просто не может быть.
— Почему? — хлестко спросил маг. — Потому что нам не нравится?
— Потому что это жестоко и бессмысленно.
— Ошибаешься, Маргери, это как раз вполне осмысленно, хотя и жестоко. Никакой другой осмысленной концепции мне не рассказывали. Будущее строит само себя, и мы все в нем вполне взаимозаменяемы. И — раз уж ты так хотела знать, зачем нужны всякие цетники и вету — отвечу. Чтобы взаимозаменять. Каждый раз, когда мы кого-то спасаем, кто-то умирает. И когда рэдская сестра милосердия под пулями вытаскивает с поля боя раненого солдата, а все Заступники в небе аплодируют ей стоя, калладская шашка раскраивает череп кому-то, кто имел все шансы вернуться домой. Потому что мир всегда остается прежним. Я думаю, трех рюмок тебе как раз будет достаточно, чтобы понять, а четырех — чтобы забыть навсегда. Рекомендую так и сделать.
Магрит долго пыталась осознать смысл сказанного. Сперва ей снова хотелось кричать, что это ложь. Потом захотелось заплакать, метнуть бутылку в стену, высадить окно. Потом она медленно опрокинула рюмку для храбрости и сказала Наклзу в лицо:
— Да вы тогда все хуже, чем просто убийцы.
— Конечно, — почти весело согласился маг. Серые глаза поблескивали как у человека, рассказавшего не вполне пристойную, но убийственно смешную шутку. — Мы еще и воры. Но ты-то хорошая рэдская девочка, так что можешь спокойно нас ненавидеть.
— То есть будущее не меняется совсем? — проигнорировала выпад Магрит.
Ответ последовал после довольно долгой паузы, которую маг залил еще половиной стакана коньяка и, наконец, изволил скривиться и отломить кусок шоколадки:
— Будущее не меняется к лучшему. Как бы ни хотелось верить в обратное. Итог задан экзогенно.
— Что? Экзо…
До буквы «э» в толковом словаре Магрит не дошла, на «в» ее запал кончился.
— Экзогенно — значит со стороны, внешне. Ладно, Маргери, давай так: существует причинно-следственная связь событий, которая стабильна — потому что дважды два стабильно четыре и не станет пятью по средам или потому, что мне так хочется. И существуют хаотические — бессистемные — попытки эту связь нарушить. Которые обычно не заканчиваются хорошо. Скажу больше: на самом деле они никогда хорошо не заканчиваются. Просто порой, чтобы окончательно оценить последствия, должно пройти некоторое время.
События, которые происходят ранее — ну или должны произойти, исходя из логики, потому что время так же условно, как и мы с тобой — первые, те самые, обусловленные причинно-следственной связью и равнодействующей всех сил, оказавших на них влияние, оставляют некий след на… можешь называть это тканью мирозданья вслед за поэтами, как угодно. Наши термины скучнее и тебе не пригодятся. Говоря примитивно, они формируют некую ось, первичный поток. Все остальные события могут только в большей или меньшей степени колебаться вокруг этой оси, но расхождение не бывает значительным.
— А еще попроще можно? Или предел достигнут?
— Предел чего? Благоразумия? Лежит далеко позади, раз уж я тебе такие ужасы рассказываю. Хорошо, давай с примера, хоть это и не совсем правильно. Итак, допустим, перед нами студент, с, гм, повышенной устойчивостью к восприятию информации. Он отдыхал весь год, но на носу экзамены, и, как следствие, отчисление, возможно, огорченные маменька с папенькой и прочие ужасы. Студенты — народ, который не отчаивается. И вот, наш студент, из всего курса усвоивший только то, что «маги видят будущее», — при этих словах Наклз скривился совершенно натурально, как от зубной боли, — решает, что за некоторое вознаграждение хороший вероятностник скажет, какой именно билет стоит выучить — дешевле же, чем идти с взяткой ко всем принимающим поочередно и в деканат заодно. Предположим, наш герой находит такого специалиста, а специалист соглашается — это единственное допущение в нашем примере, потому что как раз специалист бы не согласился. Но допустим, он был сердобольный, потрепыхался немного, объясняя, что так ничего не получится, но слезы студента растопили ледяное сердце. И наш герой узнает, что вытянет билет номер пятнадцать. Который тем же вечером и учит. Приходит на экзамен и… угадай, что происходит дальше?
— А что происходит дальше?
— А дальше происходит то, что наш герой вытягивает билет под номером двадцать один, неубедительно мычит что-то печальное и идет домой, в душе проклиная подлого «мага», который так цинично ему соврал. Совершенно незаслуженно. Потому что вероятностник сказал чистую правду. Если бы студент ничего не спросил, он вытянул бы пятнадцатый билет и завалил экзамен. А так он провалился, вытянув двадцать первый. Но суть в том, что экзамен все равно не сдан. А теперь экстраполируй эту печальную историю на все прочие аспекты жизни и пойми…
Слово «экстраполируй» тоже было на букву «э» и из загадочной для Магрит области, но кое-что в этой истории ей показалось странным и без умных терминов.
— Погоди! А если студент все же возьмется за ум и выучит не только пятнадцатый, но и все прочие билеты?
— Тогда по дороге на экзамен ему на голову, скорее всего, упадет кирпич. По счастью, на такие жертвы студенты решаются куда как реже. Вообще, чтобы ты понимала, отклонения от первичного потока стремятся к нулю, таков закон. Если говорить совсем уж примитивно, можно нечеловеческими усилиями отыграть пару партий в покер, но не изменить, допустим, итоги войны. Победители останутся победителями, проигравшие — проигравшими, а мертвые — мертвыми.
— Ужасно, — грустно сказала Магрит, веря и не веря одновременно.
— Ужасно не это, — вполне лекторским тоном заверил Наклз, рассматривая на просвет стакан. — Ужасно то, что существует еще один закон, касающихся попыток манипулировать первичным потоком, последствия которого обойти пока никому не удавалось. Я, разумеется, исключаю феномен «бокового коридора», о котором после. Известно, что всякое действие порождает противодействие. Так вот, в случае операций с вероятностями противодействие всегда будет несоизмеримо больше, чем действие, которое его повлекло. Соотношение сил ну… примерно, как между хлопком по плечу и ударом шашки в исполнении Магды Карвэн, если не хуже. «Хуже» происходит довольно часто.