Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— Да ничем особенным он не отличился. Родился, жил и умер, как все. А потом умер еще раз, но уже не как все, в застенках инквизиции. Что по тем временам, впрочем, тоже мало претендовало на оригинальность. Дело происходило в Рэде, лет эдак триста пятьдесят назад.
— Совсем ничего не поняла.
— Даже у меня мозги не настолько набекрень, чтобы я понял. Но, если вкратце, этот Тильвар, Алоис Тильвар, коренной эфэлец, служил придворным магом при одном рэдском корольке на час. Это случилось еще до Семидневной войны, когда Каллад Рэду завоевал. Но на нашей исторической родине, будем честны, и до калладцев между собой грызлись прилично. Это Кассиан потом сочинил, что у нас в Темные века была тишь, гладь да Создателева благодать, а недоразвитые нордэны люто завидовали, сидя на елках. Суть не в этом. А суть в том, что работал этот Тильвар на своего королька и работал бы дальше, но ему пришла в голову крайне опасная для мага блажь.
— Он захотел совершить переворот? — догадалась Магрит. В каждой рэдской сказке при короле-узурпаторе служил злой колдун, чарами проложивший ему дорогу к трону. В фольклоре ее земли маги вообще всегда являлись отрицательными персонажами, и, глядя на Наклза, она понимала, почему.
Наклз хмыкнул:
— Это относительно безопасная блажь. В Рэде такое можно было сделать за неделю что тогда, что сейчас. Нет, он решил жениться. В те годы четырнадцатилетним магам еще не выбивали романтизм из головы, рассказывая, как уберечься от сифилиса в борделе, так что все прошло хорошо. Он женился и собирался, наверное, прожить долго и счастливо, но тут как раз закончилась сказка и началась быль. Его жена умерла молодой из-за нелепой случайности — в колодец упала, бывают в мире глупости. А Тильвар вернулся домой из поездки недели на две позже этих событий и успел аккурат к поминкам. Он был хороший маг и знал, что из настоящего нельзя поменять практически ничего. Собственно, Алоис Тильвар и стал первым в истории человеком, сумевшим спуститься в Дальнюю Мглу и действовать оттуда. До него ее, кстати, просто считали преддверием ада — все серое, страшное и мертвые ходят.
— И что дальше? Он ее спас или она все-таки утонула?
— А вот тут и начинается самое неприятное. То, что она утонула, сказал Тильвар, и то, что он спустился в Дальнюю Мглу — тогда этого термина еще не существовало, он сказал, что пошел в ад — тоже сказал Тильвар. Вряд ли человек стал бы врать под нечеловеческими пытками просто для красного словца, особенно, если правда куда безопаснее. По документам — архивам монастыря, где на время эпидемии развернули госпиталь — некая Анна-Мария Тильвар умерла от оспы в первые недели. Дальше записи уже велись менее аккуратно: полагаю, события, вошедшие в историю, как Визит Серой леди, для тебя не новость. Рэда потеряла около пятой доли населения, Эфэл с Эйнальдом тоже знатно потрепало, докатилось даже до Аэрдис. Не пострадал только Каллад, уже тогда научившийся расстреливать беженцев на предельной дистанции, но это лирика и ее можно прочитать в учебнике истории. А вот то, что произошло потом, в учебники истории не вошло.
Сам Тильвар во время эпидемии не заразился, но, могу предположить, с ума сошел, иначе не стал бы на людях бормотать вещи, которые следует скрывать от собственной подушки. Спасибо брату короля, в его мемуары Тильвар попал. Даже больше, брат довольно подробно записал некоторые бредовые идеи Тильвара, а также его ошеломительные признания, данные под пытками. И тут вышла любопытная картинка, от которой, если вдуматься, становится страшновато. Связь Тильвара и вспышки оспы была очевидна в Ближней Мгле, и ее отследили. Наверное, отследили бы позже, если бы Тильвар не клялся, что он и вправду виноват. Сперва там, видимо, подумали, что он принес заразу из местечка, куда ездил, но в его городе люди заболели раньше, чем там. Брат короля вопил о гнусной измене — кстати, не прошло и пяти лет, как безутешный родич унаследовал трон родственника, случайно переевшего слив — и, так как Тильвар законно трудился придворным магом, попал наш герой прямиком в лапы к Инквизиции. Не утверждаю, что охранка выбила бы из него какие-то принципиально другие признания, но все же… Помимо сговора с нечистыми силами, отречения от Создателя и гнусного умысла сжить со свету всю королевскую семью, Тильвар сознался в том, что ходил в Дальнюю Мглу и там сделал так, чтобы его жена не упала в колодец. И все. Такая мелочь, верно? Просто женщина, которая должна была умереть, не умерла.
— Наверное, нет, не мелочь, — опасливо предположила Магрит. И подумала, что, наверное, промысел. Но говорить такие вещи профессиональному вероятностнику, конечно, не стоило. Они это называли как-то иначе. И еще у Наклза был очень странный взгляд. То ли он все-таки опьянел, то ли злую шутку рассказывал сейчас вовсе не ей. Маг с вызовом смотрел чуть выше плеча Магрит и неприятно улыбался.
— В любом случае, все случилось ровно так, как случилось. Видишь ли, Маргери, на самом деле в этой истории очень трудно что-то доказать. Вероятностники могут довольно свободно смотреть на прошлое и видимое оттуда «будущее», но — и это очень важно — мы, как и все прочие люди, можем воспринимать только одну реальность. Я знаю только то, что эпидемия оспы началась не весной или осенью, как это обычно бывает, а лютой зимой, и знаю, что она закончилась значительно быстрее, чем бывает в таких случаях, унеся с собой больше жизней, чем, опять-таки, обычно случается. И что нашлись люди с иммунитетом к ней, никак не связанные между собой, и что потом за ними гонялась Инквизиция, и что в итоге один из них стал отцом человека, спровоцировавшего и проигравшего Семидневную войну. Кстати, в калладских учебниках она называется «семигрошовой». Якобы именно столько стоило калладской казне разбить Рэду. Вряд ли, конечно, это так, но не слишком далеко от правды, я думаю. Суть не в этом. Суть в том, что все эти события — назовем их «потрясения» для простоты — имели нестабильные вероятности, реализовывались в последний момент — читай, были непрогнозируемы — и, как прямое следствие, совершенно неотвратимы. Тому, чего нельзя предвидеть, нельзя противостоять. Хочешь еще одну иронию истории, от которой пробирает дрожь?
— Давай.
— Винсен Второй, королек, при котором жил Тильвар, был настроен весьма прокалладски. Если бы не амбиции его брата — плюс долги эфэлской короне, конечно — и прилагавшиеся к ним сливы, добрая часть Рэды вошла бы в состав кесарии сорока годами ранее. В общем, Маргери, сначала случилась странная выходка мага, потом странная оспа, а потом совсем уж странная война. «Аксиому Тильвара» приняли без дополнительных доказательств.
— И за всю мировую историю нашелся только один маг, изменивший будущее в прошлом?
— Не думаю. Скорее нашелся только один маг, который при этом добился, скажем так, ощутимых результатов и что-то смог про них рассказать. Думаю, пытались многие, и, в основном, при этом просто умирали. Дальняя Мгла к такому располагает.
— Ты был там?
— Был.
— И что-то делал?
— Какой глупый вопрос, Маргери. Я думал, ты умнее.
— Ты не считаешь меня особенно умной.
— Потому что ты не особенно умна. Это ни в коем случае не упрек тебе. Твоего ума вполне достаточно, чтобы прожить хорошую, счастливую жизнь.
— Ты надо мной издеваешься?
— Я достаточно пьян, чтобы сказать, что я тебе завидую.
У Магрит порозовели уши. Она пыталась переварить огромный объем информации, обрушившийся на ее не вполне трезвую после коньяка голову. Боялась совсем ничего не понять и, напротив, боялась понять слишком много, чтобы мир сейчас не выстроится в холодную схему, где нет места людям с их мечтами и планами. И даже чуток гордилась, что Наклз рассказывал ей такие сложные вещи. Правда, где-то в глубине души у нее оставалось подозрение, что маг говорит не с ней.
— Я не поняла одной вещи, — заметила она через минуту.
— Всего только одной?
— Ты сказал, по первому правилу, отклонения от оси, ну, как его, первичного потока, стремятся к нулю. Как же объяснить гибель тысяч людей, последовавшую за ошибкой мага? Разве это не отклонение?
— Разумный вопрос. Ну, в твоем или моем понимании — да, еще какое отклонение. Но мир не стоит на твоем или моем понимании. И вот тут нордэны подсуетились и пихнули в учебники некую Скульд. Которая, впрочем, не лучше и не хуже любого другого слова. Когда науке не хватает доказательств, Маргери, она выдумывает новые термины.
— Что за Скульд еще? Нордэны же не называют своих богов…
— А она не бог. Она будущее, и она же долг. Нордэны, что сказать, у них эта связка прочнее стального троса.
— А… почему долг, а не судьба?
— Потому что за судьбу у них отвечает другая неприятная дама, которая заодно заведует прошлым. Вот уж про это меня не спрашивай. Скульд — звучит экзотично и, пожалуй, поприятнее, чем Воля Мироздания, правда? Воля имеется у кесаря Эдельстерна, а у всех остальных могут быть только пожелания и предложения. Так что нордэны придумали Скульд, калладцы на нее согласились, а в имперских учебниках она фигурирует как «Вечность». Что дела не меняет. Некое время, текущее к определенной цели.