Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
Женщина, идущая впереди Агнессы, остановилась. Девушка влетела в грязную спину, но кое-как вывернулась и прибилась к перилам. Черная змея впереди подействовала на людей отрезвляюще. Одно дело — впятером избить городового, и совсем другое — выйти на прямой ружейный залп. Задние ряды еще не видели опасности и ломились вперед. Агнесса, застывшая на самой высокой точке выгнутого дугой моста, поняла, что хочет она или не хочет, а сейчас ее вынесет на набережную, прямо под пули. Солдаты вряд ли будут разбираться, грабила она и убивала или только удирала от тех, кто грабил и убивал.
Агнесса вцепилась в кованые перила и попыталась вскарабкаться на них. К моменту, когда ей удалось оказаться в относительной безопасности — на узенькой каменной полоске по ту сторону перил, в шести метрах над ледяной рекой — черная змея, наконец, застыла. Толпа тоже замерла. Их разделяло метров пятьдесят и — мост, ведущий к кесарскому дворцу. Поднятый, грозный. Государственная власть свое мнение выразила. Слово оставалось за армией, ощетинившейся штыками, и было нетрудно догадаться, что случится дальше.
Вешать на фонарях калладцы за годы братской дружбы с Рэдой научились хорошо. Все, кто сейчас еще шел по мосту, это знали.
Агнесса закрыла глаза. Она уже слышала, как кто-то в толпе подбивал идти вперед. В голове у нее всплыло романное слово «провокатор», но она не обернулась: взгляд буквально приковало к глубокой серой воде. Вот там бы все и закончилось.
— Окружают! — завопили рядом. — Сзади подходят! Вперед, они нас перестреляют тут!
Вернулись жар и головокружение, под сомкнутыми веками Агнессы заплясали мелкие красные точки. Она уже почти не держалась за витую решетку. Ей было все равно, действительно ли войска берут их в кольцо или это только кричат, чтобы гнать людей вперед. Не так уж и важно, расстреляют их, повесят или просто утопят в Моэрэн. И даже не так уж все и изменилось бы, если бы в Моэрэн топили не их, а они.
От перестановки мест слагаемых сумма не менялась. Агнесса достаточно долго проработала рядом с профессиональными вероятностниками, чтобы трактовать коммутативный закон сложения очень широко.
Она зажмурилась, вцепившись в холодную решетку, вибрировавшую под пальцами, и ждала залпа, за которым на набережную выплеснется сам ад.
А залпа все не было.
Наверное, Ингрейна не упала в обморок, услышав, что толпа, очевидно, озверевшая и хорошо кем-то разогретая, прет, предположительно, на кесарский дворец именно сегодня, только потому, что ждала чего-то подобного уже неделю. Гром грянул, оставив после себя оглушающую тишину и ощущение, что все происходящее вокруг — дурной сон, который, к счастью, скоро заканчивается.
Приказ им привезли воистину исторический: «усмирить бунт любой ценой». В переложении с казенного языка на человеческий — пойти и умереть, предварительно перебив как можно больше посторонних людей.
Первой мыслью Ингрейны было категорически отказаться, просто выстрелив в лоб передавшему приказ адъютанту. Потом застрелить Мондум, чтобы та не наворотила глупостей — а с нее сталось бы — и потом застрелиться самой. План выходил всем хорош, но в нем не учитывалась судьба как минимум восьмитысячной толпы, валившей в самый центр города, и еще восьми сотен людей из Звезды. Лейбы, конечно, могли бы дать пару залпов и сами, но зачем им пачкать перчатки, когда под боком имелся неугодный пехотный полк, оставшийся без командования. Возможно, не расскажи ей однажды Маэрлинг про шмелей и аэропланы, она даже и проигнорировала приказ, во всяком случае, лишив Вейзера приятной возможности подогреть бунт крайне несвоевременным явлением белокурой нордэны с шашкой. Но Маэрлинг со своими дурацкими шмелями все смешал. Только эта мысль спасла от пули Зондэр, застывшую над приказом с каменным лицом.
— Майора Карвэн сюда, быстро, — сухо распорядилась Ингрейна, к собственному удивлению поняв, что у нее не дрожат ни голос, ни руки. Адъютанта как ветром сдуло. Зондэр все еще стояла, глядя на бумагу.
— Вы разучились читать? — рявкнула Ингрейна. Мондум не прореагировала никак. Она, похоже, даже вопроса не слышала. — Вы что, оглохли в придачу, я с вами говорю!
— Этого не может быть, — тихо сказала Зондэр, видимо, обращаясь больше к себе, чем к Ингрейне.
— От человека в вашем звании хотелось бы услышать что-нибудь более содержательное! А лучше — прямо сейчас идите к медикам, скажите, что больны! Там от вас будет больше пользы или — на крайний случай — не будет вреда.
Мондум стояла не шелохнувшись. Она так побледнела, что вообще мало походила на живого человека.
По-хорошему, следовало ее немедленно устранить любым доступным способом, во избежание эксцессов. Нельзя было этой остолбеневшей от ужаса кукле в случае смерти полковника принимать командование. Но Маэрлинг и его проклятые шмели не оставили Ингрейне такого простого пути.
Магда Карвэн влетела в кабинет, едва не высадив дверь. Судя по ее лицу, она уже что-то слышала. Конечно, ублюдки Вейзера позаботились о том, чтобы как можно больше людей здесь знали, что их отправляют на убой. Дверь за Магдой закрылась, но буквально через несколько секунд следом за нордэной вбежал Маэрлинг, лицо которого последние четыре дня отчего-то напоминало сплошной синяк, уже слегка желтеющий.
Видимо, дурень успел с кем-то крепко подраться.
В другой ситуации Ингрейна бы окатила его ледяным взглядом и приказала выйти, поскольку молокососов не приглашала, а субординации графский титул не отменял, но Маэрлинг, к ее удивлению, не бросился к своей окаменевшей музе, а вполне четко спросил Ингихильд:
— Это оно, да?
— Да. Выйдите. Заберите майора Мондум и выйдите.
— Но…
— Это приказ. Выполнять.
— Нет. Вас… вас там просто убьют. Просто за то, что вы нордэна, вас там в клочья разорвут.
— Вон!
— Вам туда нельзя идти.
— А кому туда идти можно?!
Маэрлинг уже открыл рот, чтобы ответить, но ничего так и не произнес. Нечего здесь было говорить.
— Мы не можем туда пойти, — очень тихо и почти даже спокойно заметила Зондэр, словно очнувшаяся ото сна, и медленно прошлась по кабинету, держа бумагу в руке. — Ни вы, ни я, ни кто угодно другой.
— У нас есть приказ, на который вы уже пять минут как пялитесь. Что мне им прикажете сделать, зад подтереть?
— Сказать, что вы его не получили. Получили поздно. Что угодно…
Ингрейна поняла, что сейчас начнет кричать. Мир рушился, а ожидаемо растерявшая остатки храбрости Мондум, в придачу обнаружившая, что больше не за кого спрятаться и белый передник ей могут испачкать, только отнимала время. Следовало не болтать, а срочно приводить полк в боевую готовность.
— Мы не имеем права вести людей на смерть, вы это понимаете?
— Маэрлинг, как вы видите, ваша синеокая муза блаженно полагает, что в штабе нет шпионов от начальства повыше, и гонит нас под трибунал. Она, видимо, не в курсе, что бывает за массовое дезертирство, которое на нас повесят, если мы через тридцать минут не будем выходить отсюда строевым шагом!