Времяточец: Откровение
Шрифт:
Эмили отпустила голову и разрыдалась, беспомощно стуча кулаком по груди Питера.
— Глупо… Глупо, — причитала она.
Трэло шагнул вперёд, покачал головой и начал отправлять службу, мысленно укоряя себя за то, что в голос прокрадываются осуждающие нотки.
Времяточец видел, как вдали, вспышкой через ночь, улетала память Хеммингса, и отправил щупальце узнать, в чём дело.
— Что произошло? — спросил вирус у перепутанной личности, падавшей в пустоту.
— Я не справился. Доктор… Что-то сделал. Изменил мир.
— Это я
Времяточец потянулся рукой и выхватил из улетавших в ночь данных Хеммингса крохотное воспоминание. Давным-давно мальчик сидел на коленях матери.
Темнота смыкалась. Времяточец поглотил воспоминание, съел его, понял его и, возможно, опечалился близостью и неизбежностью смерти.
Этот разговор мог быть, а мог и не быть. Это было что-то, что Доктор представил, отведя голову от бывшего себя.
Это был хороший сон.
— Что же, — улыбался третий Доктор, — полагаю, мы справились.
Он хлопнул будущего себя по спине и встал. Опустив взгляд, он увидел, что на нём надеты бархатный смокинг и рубашка с оборками.
— О да, чудесная мысль, — широко улыбнулся он. — Рукава можно было и немного длиннее сделать, но совершенства не бывает.
Седьмого Доктора эта метаморфоза не сильно обрадовала.
— Идём. Эта зона изменяется. Нужно уходить, пока она не очнулась.
— Куда ты собрался, старина?
— В Провал.
— О боже. Я надеялся, что ты этого не скажешь.
— Я тоже.
Доктор стал на колени, приподнял каменную плитку и отбросил её в сторону, словно она была пластмассовая.
— Под этим тротуаром есть пляж, — пробормотал он. — Пойдём, прогуляемся.
Лицо Доктора так и не прояснилось после встречи с мёртвыми спутниками, но его взгляд был жёстким, как у воина.
— Пора расплатиться с призраками.
ГЛАВА 9
Школьница и её приятели
О, если ты покоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг…
«Если».
Редьярд Киплинг,
перевод С. Маршака.
Дорри проснулась.
Всё было хорошо. Она была в своей комнате, на неё смотрел ряд её мягких игрушек, розовое одеяло накрывало её до подбородка.
Первое, о чём она подумала, было, конечно же, какао. Ужасная это вещь, — убеждала она себя. От него прыщи и жир. Она гордилась своей стройной фигурой и переживала о том, что бёдра набирали объём. Пит, симпатичный бармен у Спиффи, сказал, что она хорошо выглядит, но он же парень, ему не приходилось смотреть на неё по утрам.
Она засунула руку под кровать и вынула оттуда шоколадный батончик. Он был припрятан в её тайнике вместе с потрёпанной повестью Джэки Коллинз и белым поясом для чулок, который она на спор купила в «Chelsea Girl». Снимая с шоколада обёртку, Дорри слегка качала головой. Ей, должно быть, что-то приснилось, потому что она помнила много странного. Она была в Германии, и там был военный. Что-то о мужчине, у которого рот был заклеен скотчем. Что это может
— Дорри! — крикнула с первого этажа мама. — К тебе Триша пришла. Хотя сегодня и суббота, дорогая, пора уже вставать.
Дорри зевнула, опустила ноги на пол, сняла с себя ночную рубашку с медвежонком.
— Хорошо, мам! — крикнула она. — Пускай она ко мне поднимется через минуту.
Дорри нажала кнопку магнитофона и посмотрела на себя в зеркало. Странное чувство. Словами его даже и не опишешь. Как будто смотревшая из зеркала девушка с длинными, заплетёнными волосами была неожиданностью. Это ощущение было чем-то знакомо. На подбородке до сих пор этот прыщ. Она принялась протирать его лосьоном, думая, не сходит ли она с ума. Может быть, купить сегодня новое платье, чтобы в клуб пойти? Она хотела купить сингл [15] , но понятия не имела, какой. Тот же, что и Триша купит, наверное.
15
Сингл — грампластинка, на каждой стороне которой помещалась только одна музыкальная композиция.
Когда она уже натянула джинсы и заправляла в них свою разноцветную блузу, в дверь заглянула голова Триши.
— Привет, Дорри! Я с твоей мамой разговаривала. Она меня кофе угостила. Она просто ас, правда?
— Она кто? — Дорри слегка нахмурилась, глядя на свою лучшую подругу.
Триша была красивее, чем она; может быть, из-за того, что лучше с макияжем справлялась. Щёки у неё были нежно-розовые, на веках золотистый блеск.
— Очень милая. Она рассказывала о том, как много работает твой папа, чтобы вы смогли втроём отдохнуть летом на Тенерифе.
— Да, классно, я жду не дождусь этого.
— Может быть, найдёшь там себе хорошенького официанта-грека, — Триша уселась на кровать и поболтала ногами: — Новые кеды!
— Классно!
Дорри попыталась улыбнуться, глядя на яркие бело-розовые кеды, но у неё во лбу возникла острая боль, и она не знала… Ну, Триша же её подруга, так? Тогда почему она о ней не могла почти ничего вспомнить? О да, в школе они сидели за одной партой, она (типа) встречалась с Мартином Дэйем, капитаном футбольной команды, и она научила Дорри целоваться, напротив зеркала. Точно. Просто голова после сна ещё плохо работает.
— Минутку. Но Тенерифе же не в Греции?
— Не знаю, а где? Я на географии мистера Фримана никогда не слушаю. Он слишком секси, чтобы я на карты смотрела.
— Ты только о парнях и думаешь, — Дорри подвинула плюшевого медведя и села рядом с Тришей.
— Ты тоже. Я видела, как ты смотрела на Саймона, когда они исполняли «Unchained Melody».
— Я хотела потанцевать. А он тогда с Илейн был. А она старше его. Намного. Ему двадцать, а ей — двадцать три.
Триша покачала головой: