Всадник Сломанное Копье
Шрифт:
– Но как мы выйдем из города? Ведь он окружен пилигримами и венецианцами. Мимо них даже мышь не проскочит.
Никита Хониат снисходительно улыбнулся и ответил:
– Вы уйдете через потайной ход. Он известен единицам. Я и сам недавно о нем узнал. И был приятно удивлен – не скрою. Он дал надежду, что наша главная реликвия будет спасена.
– Понятно… А куда нужно отвезти Золотую Колыбель и где ее спрятать?
– Ты отправишься в Готию [28] . В свое время Комнины сослали туда патрицианское семейство Гаврасов, – потомков святого Феодора Гавраса [29] , – где они основали православное княжество. Туда пилигримы точно не доберутся. По крайней мере, в ближайшем обозримом будущем. В Готии князьями Гаврасами уже построены сильные крепости, там много неприступных гор, где можно обустроить монастырь, в котором найдется место и для священной Чаши. Средств на сооружение монастыря и хранилища священной реликвии у тебя будет вполне достаточно…
28
Готия, Таврика – древнее название Крыма.
29
Феодор Гаврас Трапезундский (1050–1098) – византийский полководец эпохи Комнинов. Представитель армянского аристократического рода. За отказ отречься от Христа был замучен турками. Причислен к лику святых – воителей за веру.
13 апреля 1204 года Константинополь пал. Крестоносцы не встретили практически никакого сопротивления. Ворвавшись в византийскую столицу и думая, что теперь борьба разгорится с новой силой (потери при первом штурме были очень большими; при осаде всего лишь одной башни погибли около сотни солдат), рыцари окопались лагерем вблизи стен. Они не решались продвигаться к центру.
Каким же было их удивление, когда утром следующего дня они увидели, что горожане и не собираются подниматься на защиту своей столицы! Константинопольский плебс не пожелал класть свои головы за императора, узурпировавшего трон.
Это было настоящее чудо. Но секрет «чуда» оказался прост. Крестоносцам помогали некоторые греческие аристократы и кое-кто из константинопольских купцов. Часть местных землевладельцев давно уже продавала продукты своих поместий латинским купцам, а отдельные византийские коммерсанты играли роль посредников в этих сделках.
Для них важнее всего было сохранить на будущее коммерческие связи с латинянами. Именно на их поддержку рассчитывали крестоносцы, и в первую голову венецианцы. И их расчет оказался верным.
Алексей Мурзуфл, прихватив столько сокровищ, сколько мог унести, сбежал ночью через потайной ход, вслед за Василько и Альбией, который вместе с Андрейко едва дотащили до поджидавшего их корабля сундуки с золотом и драгоценностями, а также священную Чашу, и вещи своей возлюбленной. Как выяснилось позже, Никита Хониат немного задержался, и едва спасся вместе с семьей от верной гибели благодаря дружеской помощи знакомого византийского купца.
Он бежал в Селимврию, а затем оказался при дворе Феодора I Ласкариса в Никее, где и умер в 1213 году, оставив после себя рукопись под названием «История». Ее он спасал, бросив в поверженном Константинополе все свое имущество. Рукопись представляла собой подробное описание истории Византии и соседних народов с 1118 по 1206 год.
Мурзуфл не забыл взять с собой и Евдокию, дочь императора Алексея III Ангела, в которую был влюблен (прежде у него было две жены, с которыми он развелся) – не без задней мысли. Из столицы он отправился в Лариссу, где жил низложенный император, и предложил ему военный союз против пилигримов.
Алексей III принял Дуку с притворной лаской, велел изготовить для него и дочери баню, но затем голого Мурзуфла схватили и ослепили. Спустя некоторое время Алексей Ангел передал его крестоносцам, которые приговорили Алексея Дуку к смерти. Его подняли на высокую колонну Феодосия и сбросили оттуда вниз.
Захватив Константинополь, франки набросились на дворцы, храмы, купеческие склады. Они грабили дома, разоряли гробницы, разрушали бесценные памятники искусства, предавали огню все, что попадалось под руку. Захватчики поджигали дома, чтобы выгнать из них жителей и тем самым предотвратить уличные бои. Буйное неистовство воинов, насилия над женщинами, пьяные вакханалии победителей продолжались три дня. В пьяном угаре было убито несколько тысяч горожан.
Робер де Клари, пикардийский рыцарь, участник Четвертого крестового похода, автор хроники «Завоевание Константинополя», писал:
«…Все захваченное добро снесли в некое аббатство в самом городе. Столько там было богатой утвари из золота и серебра, столько златотканых материй, столько разных сокровищ, что это казалось настоящим чудом. Но люди, которые должны были охранять это добро, растаскивали драгоценности, брали все, что хотели».
Дворец Львиная Пасть, который взял себе маркиз Бонифаций Монферратский, имел пять сотен покоев, и все они были выложены золотой мозаикой. Во дворце находилась церковь Фаросской Божьей Матери. Все дверные петли и задвижки в ней были сделаны целиком из серебра. Там не было ни одного столпа, который не был бы либо из яшмы, либо из порфира, либо из других благородных драгоценных камней. А настил часовни из белого мрамора, гладкий и прозрачный, казалось, сделали из хрусталя.
…Главный престол Святой Софии был очень богат. Престольная доска была отлита из золота и украшена драгоценными каменьями, вокруг престола стояли серебряные столпы, которые поддерживали терем над ним. Храм освещался доброй сотней люстр, и не было ни одной, которая не висела бы на толстой серебряной цепи толщиной в человеческую руку».
Алчность рыцарей не знала границ. Знатные бароны и венецианские купцы, рыцари и оруженосцы словно состязались друг с другом в расхищении богатств византийской столицы. Они не давали пощады никому, и ничего не оставляли тем, у кого что-нибудь было. Потревожены были даже могилы византийских басилевсов, в том числе саркофаг императора Константина I, откуда унесли различные драгоценности.
Жадных рук крестоносцев не избежали ни церкви, ни предметы религиозного почитания. Крестоносцы разбивали раки, где покоились мощи святых, хватали оттуда золото, серебро, драгоценные камни, а сами мощи выбрасывали на свалку.
Не было сделано исключения и для самого собора Святой Софии. Оттуда были вывезены предметы искусства чрезвычайной редкости, серебро и золото, которыми были обложены кафедры, притворы и врата.
Войдя в азарт, пьяные грабители заставили танцевать на главном престоле обнаженных уличных женщин и не постеснялись ввести в храм мулов и коней, чтобы вывезти награбленное добро. Латиняне, «ревнители христианской веры», не пощадили не только частное имущество горожан, но, обнажив мечи, ограбили православные святыни.
От погромщиков, закованных в рыцарские латы, не отставали грабители в сутанах. Католические попы рыскали по городу в поисках прославленных константинопольских реликвий. Аббат Мартин Линцский, присоединившийся к банде рыцарей, совместно с ними разграбил знаменитый константинопольский монастырь Пантократора.
Безвестный хронист из Гальберштадта написал, что когда епископ этого города Конрад вернулся в 1205 году на свою родину, в Тюрингию, перед ним везли телегу, доверху нагруженную разной драгоценной утварью и священными сосудами из серебра и золота. В Западной Европе не осталось ни одного монастыря или церкви, которые не обогатились бы украденными византийскими реликвиями…
Конец ознакомительного фрагмента.