Всадник Сломанное Копье

Гладкий Виталий

Колебанием крестов и хоругвей сбивалось острое пламя свечей, которое голубым и желтым сиянием расплывалось под сводами и бесследно исчезало в пространстве. В установленном порядке двинулась толпа через корабли и нартекс [23] ко всем выходам и поспешно построилась снаружи.

Народ склонился, крестясь и воспевая радостные похвалы Господу и басилевсу, в которых слышалось изумление столь выдающимся великолепием. Василько и другие русы-телохранители едва сдерживали толпу простолюдинов, которые собрались, чтобы увидеть пресветлый лик наместника Бога на земле. Такие случаи им выпадали очень редко.

23

Нартекс,

нарфик – притвор, входное помещение, примыкавшее обычно к западной стороне христианских храмов. Предназначался для лиц, не имевших права входить внутрь главного помещения для молящихся.

Всколыхнулись стоящие в наосе чины, и задвигался балдахин, который несли над императором. Чело Исаака Ангела было сурово нахмурено, глаза сверкали, нос напоминал орлиный клюв, а пышная иссиня-черная борода (явно подкрашенная, подумал Василько, потому что он видел басилевса вблизи) ярко выделялась на фоне скрепленной у плеча драгоценным аграфом золотой узорчатой хламиды.

В сопровождении сановников император величественно проследовал с мечом в одной руке, с державою в другой, паря над лесом дрогнувших секир и золотых копий.

И опустел храм Святой Софии-Премудрости, показавшийся еще громадней в своей пустоте. Ярче обрисовалось пламя паникадил, прежде несколько потускневшее. Раскрылись появившиеся из облаков фимиама красочные лики: исполинские ангельские головы посреди белых скрещенных крыльев, крылатые ангелы на золотом фоне в прозрачных одеждах, вооруженные мечом и копьем, украшавший внутренний нартекс исполинский Иисус с Евангелием, восседавший на троне со спинкой, увенчанной двумя тиарами.

Проявилась в алтарной нише и Богоматерь с Младенцем во все своем божественном великолепии. Огромная фигура Небесной Царицы словно отделилась от золотого фона мозаики и воспарила в воздухе. Лицо Марии было исполнено женственности. Нежный овал, правильный нос, маленькие пухлые губы. Но главное – глаза. Огромные, печальные, неподвижные. В них таилась и скорбь, и строгость, и всепрощающая доброта, и отрешенность от всего земного.

Блестящая толпа выстроилась в иерархическом порядке: впереди всех Исаак Ангел и его телохранители, ожидавшие снаружи, затем епископы Европы, Азии и Африки, наконец, простые священники и монахи. Они проследовали на Форум Августа, обогнули статую Юстиниана и через бронзовые ворота Монофирос направились к Пропонтиде [24] по проходу, который окаймлял отдельно расположенный дворец Магнавры, построенный невдалеке от Великого Дворца с его зубчатыми стенами. Слева и справа прохода до самого моря тянулись сады, в которых утопали великолепные здания с бронзовыми куполами и мраморными стенами.

24

Пропонтида – древнее название Мраморного моря.

Проход заканчивался у скрещения дорог, расходившихся во все стороны лучами. Впереди находился спуск, перерезающий карусель – Триканистерион, перед которой на лужайках верховые стражи с бичами обычно объезжали лошадей. Вскоре нарисовался пышный дворец Буколеон, а напротив него – гавань, укрепленная двумя плотинами, на которых и остановилась пышная, величавая толпа.

Высокий императорский дромон с золотой кормой и пурпурными парусами отчалил от набережной, отбрасывая зыбкую тень на поверхность вод. За ним последовали и другие прогулочные суда – плоские медлительные барки и проворные паландрии, украшенные разноцветными лентами, цветочными венками и фальшивой позолотой бортов.

Басилевс взял с собой только личных телохранителей-манглабитов, и Василько, который со своим отрядом остался на

берегу, облегченно вздохнул. Его давила невероятная пышность и торжественность процессии. Стражам нельзя было сделать ни малейшей ошибки. Поэтому напряжение было огромным.

Где теперь то время… Василько мечтательно вздохнул. Служить телохранителем Исаака Ангела было тяжело, но престижно. И платил он куда больше, нежели другие императоры.

Басилевс любил великолепие и пиры. Каждый его пир представлял собой горы хлеба, царство зажаренных и запеченных на угольях зверей и птиц под разными соусами, море разнообразной рыбы и океан самых изысканных вин. Он принимал через день освежительные ванны, натирался благовониями, опрыскивался духами, завивал волосы и свою великолепную бороду, и нацеплял на себя множество самых разных богатых одежд.

Исаак Ангел обожал разные забавы и услаждался песнями; он наполнил дворец шутами и карликами, отворил двери всякого рода комедиантам, скоморохам и песенникам. За всем этим следовало беспробудное пьянство, сладострастие и другие излишества, которые быстро разрушают организм здорового и благоустроенного государства. Постоянно разъезжая по местам, отличающимся красотой видов или превосходным климатом, он бывал в столице только наездами.

Более всего император был занят сооружением громадных зданий. В обеих дворцах – Влахернском и Большом – он построил великолепные бани и жилые помещения, воздвиг на берегах Пропонтиды роскошные дома, и велел насыпать в море искусственные острова. Он постоянно увеличивал тяжесть налогов и публично продавал на откуп должности, торгуя ими, как рыночный торгаш овощами.

Sic transit gloria mundi. Так проходит мирская слава… Это латинское изречение Василько запомнил накрепко, потому что его сказал сам Никита Хониат, очень уважаемый человек, ученый, логофет секретов при Исааке Ангеле. Это была одна из самых высоких придворных должностей. Он очень неодобрительно относился к излишествам Исаака Ангела, но перечить или противиться ему не смел, дабы не очутиться в чреве бронзового быка на Воловьем Форуме.

Василько познакомился с Никитой Хониатом совершенно случайно, когда логофета секретов направили для переговоров с Иваном I Асенем, царем Болгарии. Варангам-русам, язык которых был похож на болгарский, что посчитали важным обстоятельством для успешных переговоров, было предписано охранять Хониата как зеницу ока. Вот тогда будущий кентарх и сошелся с ним. Это не было дружбой, но логофета сильно заинтересовал грамотный и начитанный рус, что среди варваров было редкостью.

После поездки они встретились еще раз, когда свергли Исаака Ангела. Логофету секретов понадобилась защита от беснующейся толпы, и он обратился к русам Варанги, как наиболее надежным воинам этерии. Однажды, когда они остались наедине, Никита Хониат, который уже знал, что случилось с императором, и сказал со скорбью в голосе: «Sic transit gloria mundi».

Когда при поддержке придворных и войска Алексей был провозглашен императором, Исаак попытался сбежать. Но в Стагире его схватили и выкололи глаза в Варнской обители. После этого его перевезли в темницу близ Диплокиона. Там в течение восьми лет он влачил грубую жизнь бедного поселянина и доживал свои дни как простолюдин, питаясь умеренным количеством хлеба и вина.

Лишь незадолго до смерти судьба еще раз вознесла Исаака на императорский трон. В 1203 году после бегства Алексея III из осажденного крестоносцами Константинополя, народ в своем крайнем стесненном положении вновь обратил взоры на Исаака Ангела, томившегося в заключении. Его провозгласили императором и, взяв за руку, с почестями возвели на трон.

Он немедленно послал вестников к сыну Алексею и уведомление к вождям крестоносцев о бегстве своего брата. После этого Алексей III сел в качестве соправителя на трон вместе с отцом. Но эта идиллия продолжалась всего год…