Всадник Сломанное Копье
Шрифт:
Юиссье были транспортными парусниками. В их глубоких трюмах помещалось до сотни лошадей, которых выводили на пологий берег через широкую дверь-пандус в корме.
Василько еще помнил те времена, когда военный флот Византии представлял собой грозную силу; ведь он поступил в Варангу, когда ему едва исполнилось шестнадцать лет, и служил уже двенадцатый год. Тяжелые боевые дромоны, мощные фортиды – военные грузовые корабли, хеландии – быстроходные весельные галеры, похожие на дромоны, но меньших размеров, транспортные памфилы, легкие военные усиаки и вместительные усиеры с двумя палубами, предназначенные для перевозки лошадей, заставляли трепетать
В качестве цаконов (матросов), просалентов (гребцов), букинаторов-трубачей и сифонаторов, в задачу которых входило обслуживание установок для «греческого огня», на кораблях служили только византийцы и газмулы, выходцы из смешанных греко-латинских семей. Команды кораблей из местных жителей давали полную гарантию от предательства и от того, что они сдадутся на милость победителя.
Но засилье венецианских и генуэзских купцов привело к упадку византийской торговли, являвшейся важным источником пополнения императорской казны. Высшие сановники без стеснения опустошали и без того оскудевшую сокровищницу басилевса. Все это неизбежно повлекло за собой ослабление армии и флота, который практически перестал существовать. Византийцы привыкли прибегать к услугам хитроумных венецианцев.
А великий друнгарий (командующий флотом) Михаил Стрифна, родственник императора Алексея III, имел обыкновение превращать в золото для пополнения своей сокровищницы не только рули и якоря, но даже паруса и весла. Он полностью лишил византийский флот больших кораблей, посчитав это «удовольствие» слишком дорогим для империи. Еще недавно грозные дромоны и фортиды гнили в отдаленных бухтах, чтобы не смущать народ, своими черными остовами напоминая флаги, которые вывешивали в местностях, зараженных чумой.
Кто жалеет денег на собственную армию, вынужден кормить чужую…
Василько тяжело вздохнул и перевел взгляд на стены, где шла подготовка к отражению штурма. За зиму, пока крестоносцы-пилигримы торчали лагерем в окрестностях Константинополя, дожидаясь обещанных выплат, жители города хорошо укрепили стены города, надстроили сверху каменных башен деревянные и прочно укрепили их снаружи, обшив досками и прикрыв сверху бычьими шкурами. Во время приступа шкуры поливали водой, и башни нельзя было поджечь.
Стены имели добрых шестьдесят стоп [18] в высоту, а башни – все сто. На стены установили дополнительно сорок камнеметов в тех местах, где, как предполагалось, пилигримы могли пойти на приступ.
– Выбираешь место, где сподручней умереть? – послышался знакомый голос.
Василько обернулся и увидел Андрейко. Обычно улыбчивое лицо его друга было хмурым, а в ясных голубых глазах таилась тоска.
– Отобьемся! – ответил Василько, но уверенности в его голосе не прозвучала.
18
Стопа – старинная русская единица измерения. Использовалась как единица счета писчей бумаги, а также как мера длины и объема. Стопа равна 28,8 см. Аналогична футу.
– Твои бы слова да Господу в уши. Город обречен.
– Не говори глупости! – рассердился Василько. – Иначе накличешь беду.
– Это чистая правда. А беда уже давно пришла. Горожане не идут в ополчение. Никто не хочет сражаться за узурпатора, которым они считают нового императора. На стенах
– И что ты предлагаешь?
Андрейко бледно улыбнулся и ответил:
– Стоять. До последнего. Такова наша участь. Мы поклялись на кресте сражаться за императора и ничего уже изменить нельзя.
Василько мрачно глянул на друга и обречено опустил голову…
В пятницу 12 апреля 1204 года, за десять дней до Вербного воскресенья, пилигримы и венецианцы построили свои корабли борт к борту, франки перегрузили боевые орудия на юиссье и галеры, и двинулись по направлению к городу. Флот крестоносцев растянулся по фронту едва не на целое льё [19] .
На носу огромной флагманской галеры стоял Энрико Дандоло, великий дож Венеции. Ветер нещадно трепал бордовые полотнища с грозными крылатыми львами евангелиста Марка, гербами Венеции, которые были затейливо вышиты на знаменах золотыми нитями. Львы изгибались под порывами ветра и хищно щерили клыки в сторону неприступных стен Константинополя.
19
Льё (лье) – старинная французская единица измерения расстояния. Как и морская миля, льё привязано к длине земного меридиана. Сухопутное льё равно 4444,4 м, морское – 5555,5 м, почтовое – 3898 м (2000 туазов). Сухопутное льё представляет собой оценку расстояния, проходимого за один час пешком, морское – на весельной шлюпке.
Энрике Дандоло стоял молча и недвижимо, словно каменное изваяние. Молчали и все благородные рыцари Европы, окружившие почтенного дожа.
Молчал знаменитый воин Тибо Шампанский, племянник короля Англии Ричарда Львиное Сердце, сурово насупив брови и задумчиво глядя на башни древнего города, ощетинившиеся многочисленными лучниками, чьи шлемы ослепительно блестели на ярком солнце.
Молчал прославленный своей храбростью и алчностью маркграф Бонифаций Монферратский, стискивающий в яростном порыве рукоятку своего меча, который был вложен в роскошные ножны, богато инкрустированные драгоценными каменьями.
Молчали благородный амьенский рыцарь Робер де Клари, граф Балдуин Фландрский, маршал Шампани Жоффруа де Виллардуэн, и только ветер, оживлявший крылатых львов на венецианских флагах, с шелестом играл роскошными перьями на богатых шлемах знатных воинов.
Они не решались произнести даже слово, потому что смертельно боялись Энрико Дандоло, человека загадочного, таинственного и внушающего трепетный ужас каждому крестоносцу. Девяностолетний полуслепой дож вовсе не выглядел старым и несчастным. Напротив, он был на удивление бодр, здоров, полон сил и абсолютно уверен в себе. А его недоброжелатели, которые пытались ему перечить, почему-то жили недолго. Да и не находилось тех, кто был посмел бы перечить дожу.
Существовала легенда, что Дандоло лет тридцать назад во время пребывания в Константинополе в качестве посла был предательски ослеплен греками при помощи вогнутого зеркала, сильно отражавшего солнечные лучи. И будто бы именно это обстоятельство являлось причиной личной ненависти Энрико Дандоло к Византии, побудившей его возглавить поход на Константинополь.
Но правды в этих сказках было немного. Венецианцы стремились к падению Византийской империи или ослабления ее могущества лишь потому, что не любили греков как сильных торговых соперников.