Все, что блестит

Лэнган Рут Райан

Отступив назад, Алекс внимательно посмотрела на свое отражение в огромном зеркале. Платье сшили еще в сороковых годах, но бисерная вышивка не пострадала от времени и материал не потускнел. Она сунула ноги в черные, тоже расшитые бисером лодочки и дополнила наряд сверкающими сережками, спускающимися почти до плеч, затем снова посмотрела в зеркало. Казалось, что этот костюм был сделан именно для нее, хотя в действительности она купила это платье, как покупала все остальное, — в комиссионном магазине.

Убедившись, что готова к изматывающим

часам предстоящей работы, она взяла свою косметичку и направилась к двери.

— Ух ты! — воскликнул Кейси, который только что выключил телевизор и первым заметил Алекс.

Она видела, как уставились на нее остальные. Гэри поднял голову от нот, которые записывал на обеденном столе. На его губах заиграла восторженная улыбка.

— Алекс, ты их сразишь наповал.

— Надеюсь. Этот наряд обошелся мне в пятьдесят семь долларов.

Бэр, который, как всем было известно, мог потратить эту сумму на пару кашемировых носков, расхохотался.

— Выглядит на пятьдесят семь тысяч, — проговорил он с набитым ртом, поглощая печенье с молоком.

Алекс ответила ему улыбкой, а Лен распахнул перед ней дверь.

Гэри догнал ее во дворе.

— С тобой сегодня все будет в порядке?

— Да. А с тобой?

— Когда начнем играть, я приду в норму.

— Зейн сказал тебе, какого рода посетители будут сегодня?

Он пожал плечами:

— Середина недели. Должно быть малолюдно. Особенно из-за того, что нас никто не знает. Это даст нам возможность ввести кое-что новенькое и посмотреть, как это примут зрители. В этом случае мы ничем не рискуем.

Алекс нахмурилась.

— Что именно новенькое?

Гэри взял ее за руку и подмигнул Лену.

— Те две новые песни, которые ты написала. Думаю, пора попробовать их на публике.

— Еще рано. Я не готова.

Гэри потянул ее за собой дальше. Он не собирается затевать спор посреди двора. Кроме того, на сцене у нее не будет иного выбора, как только петь то, что они играют.

— Об этом не беспокойся, Алекс. Давай посмотрим, как пройдет вечер.

Вечер проходил лучше, чем они ожидали.

Зейн Кристи стоял в темном углу клуба и наблюдал за посетителями. Здесь были туристы, которые пришли полюбоваться видом и останутся только на одну выпивку, чтобы подождать, не появится ли кто-нибудь из знаменитых владельцев «Лунного пса». Были игроки в гольф. Но их больше интересовало обсуждение сегодняшней игры, чем выступление музыкантов.

Были, конечно, и постояльцы «Кипариса», которые не платили за вход. Но они принадлежали к элите и редко оставались после первого выступления, если только оно не было чем-то исключительным.

До сих пор не ушел еще никто, и зал был полон больше чем наполовину. Для клуба такого размера это большое достижение.

Зейн смотрел на женщину на сцене и, как все остальные в зале, попал в плен ее колдовских чар. Когда она пела о несбывшихся мечтах и исковерканных судьбах, он чувствовал,

как в его сердце вонзается нож. Прислонившись к стене, он простоял почти час, очарованный этим голосом, не похожим ни на один из слышанных им прежде. Когда он в конце концов заставил себя отвести от нее взгляд, то понял, что все кругом чувствовали то же, что и он. Даже игроки в гольф в кои-то веки молчали, позабыв об игре. Все глаза были прикованы к женщине в черном платье.

Зейн ощутил, как по его телу пробежала дрожь. Сделав над собой усилие, он оторвался от сцены, но знал, что вернется и будет слушать выступление группы до конца. В Алекс было что-то необыкновенное, казалось, она поет, обращаясь непосредственно к нему, заставляя забыть обо всем на свете.

Стоящая на сцене Алекс услышала первые аккорды своей новой песни. Ее охватил гнев. Гэри поступил нечестно. Не следовало испытывать совершенно новую песню в первый же вечер нового шоу. Она не готова и говорила ему об этом. А сейчас он подталкивает ее туда, куда ей определенно идти не хочется.

Кейси подхватил мелодию, Джереми вступил со своим ритмом. Пальцы Лена забегали по клавишам, и не успела она придумать, как выйти из этого положения, как поняла, что уже поет слова той песни, которую сочинила всего несколько дней назад.

Для любого слушателя эта песня говорила о погибшей любви. Для Алекс она говорила о пустоте, образовавшейся в ее жизни после смерти Нанны и разлуки с Кипом. В последнее время ее стало мучить подозрение, что тетка и дядя нарочно воздвигают стену между ней и Кипом. Слишком часто, когда она звонила в воскресенье вечером, ей говорили, что Кип ушел в гости к другу или уже лег спать. Но в письмах он никогда не упоминал о друзьях. И даже спрашивал, почему она не звонит и не пишет так часто, как раньше. Алекс догадывалась, что они скрывают ее письма и телефонные звонки.

Страх, любовь, предательство. Чувства, которые она так тщательно прятала ото всех в своем сердце, изливались в песне.

Алекс заметила какую-то суету у входа. Вошла новая группа людей, которых проводили к столику. Закрыв глаза, чтобы не отвлекаться, она взяла ноту, ясную и чистую, и держала ее до тех пор, пока та не растворилась в воздухе. Лен подхватил эту ноту своим инструментом, затем повел ее за собой в повтор. Она снова будто растворилась в музыке и перестала замечать окружающее.

Мэтт сел на свое место и заказал напиток, но он был слишком ошеломлен, чтобы понимать, что делает и говорит. Все его внимание было приковано к видению в перекрестье лучей прожекторов.

Он не потрудился бросить взгляд на афиши, рекламирующие развлекательную программу. Потому что приехал сюда не развлекаться. Эта встреча, которую его отец организовал между Джи-Ти Перлманом, главой компании «Перл Пикчерс», и Свеном Нордструмом, преуспевающим кинематографистом, была сугубо деловой.