Все, что может быть использовано как оружие
Шрифт:
Отжимая курок, чтобы взвести ударно-спусковой механизм оружия и одновременно подвигая под боёк полную камору, Антуан вновь кинул взгляд на волка… но хищника на месте уже не было. Сгинул. Да так, что Метис “санитара леса” так и не заметил. Впрочем, так даже лучше: выстрел могли услышать. Да и вообще, похоже, общее напряжение последних дней пути начало сказываться не лучшим образом: говорили же ему, что волки в долине все ручные, на человека никогда не нападут. И что за муха его укуси…
Тут де Вилшер вздрогнул — и с раздражением сплюнул. Далеко, да и света не так уж много под конец дня, но… Показалось или нет, что глаза наблюдавшего за ним с псом зверя сверкнули голубым?! Да и смотрел
Время!
Ещё раз сменить мазь на тампоне, прикопать и тщательно замаскировать лишние вещи и мусор вроде использованных бинтов — сжечь, к сожалению, не выйдет. И двигаться в сторону боен и загонов для скота. Как раз к сумеркам он будет на месте. А оттуда — нужно будет продвинуться к центру долины, на закрытую для горцев территорию. Во всяком случае — попытаться. Будет идеально, если повезёт, и тогда получится всё разузнать за одну ночь.
Глава 7
Повезло: Антуан почти не напрягаясь добрался до загонов для овец и соседствующих с ними боен ровно к назначенному самому себе сроку. Это несмотря на то, что густые заросли на пути ещё дважды загнали его в тот же самый ручей. И первый раз в ледяную воду разведчик влез совершенно добровольно: встреча с прирученным волком волхвов никак не шла у него из головы.
Даже не лучшим образом обученная собака в целом способна привести хозяина в то место, где произошло что-то, по её мнению, требующее внимания — а значит, и в способности серого хищника проделать то же самое де Вилшер ничуть не сомневался. Потому засыпал смесью табака и перца не только место вокруг ухоронки, но и практически всю территорию небольшого островка, истратив отбивающую запах (и чуткий нюх тоже!) смесь целиком. А потом ещё долго тащился прямо по дну вброд, прежде, чем позволить себе и псу выйти на берег.
Расчёт шпиона полностью оправдался: в сумерках внимания на него ровным счетом никто из горцев не обращал. “Соплеменникам” и дела не было до одного из них, решившего вместо посиделок у костра прогуляться. Горские овчарки, вежливо обнюхав Метиса, сразу же отставали, потеряв интерес. Овцы блеяли и воняли, блики от огня костров тут и там создавали причудливую игру теней, пуская искры и дым.
Осыпь, та самая, по которой разведчик не рискнул спуститься утром сверху, прямо за домами привольно рассыпалась тяжёлым, сейчас совершенно сухим плёсом. Промелькнувшую было мысль, зачем строить дома словно отдельным поселком так близко к обвалоопасному месту, Антуан почти сразу же задвинул куда подальше. Не время для пустого любопытства. Тут бы что нужно успеть узнать.
С вершины росшей на склоне у края долины ели разглядеть получилось далеко не всё. Но де Вилшеру с его опытом и того оказалось достаточно. Логика построения любой военной базы всегда одна и та же: самое ценное ищи в центре! Там, в середине Сокровенной долины, местные вояки умудрились выстроить едва ли не целый квартал из складов и ещё чего-то на них похожего. Казармы? Вряд ли, но отметать сходу не стоит. Заводы? Разве что такие, каким дымящие трубы не нужны. Лаборатории, наконец? Исключать нельзя. А может, ещё что? Несколько торчащих над зданиями наблюдательных вышек неприятно напоминали тюремный пейзаж…
Компактную застройку, окружённую крепким забором, тут и там подпирали группы других зданий. И к каждой вела отдельная дорога и соответствовали свои ворота в периметре. С фигурами людей труба справлялась хуже всего, но синюю форму пехотинцев княжества Шеп опознавать в принципе получилось. Бойцы абсолютно точно в массе своей не выполняли свои прямые обязанности вроде несения караула или участия в муштре, а занимались чем-то посторонним. При этом часть из них днём контактировала с горцами-пастухами, принимая у себя пригоняемые стада.
Потому план проникновения внутрь у разведчика не оброс излишней сложностью во время разработки: появиться там, где пастуху не удивятся, разжиться формой подходящего размера (ничего личного, бойцы, работа такая) и оттуда сдвинуться к соседней группе строений, где солдат много и они большими группами пересекают периметр в обе стороны. Вот к такой группе и пристать: синемундирников много и вряд ли они прямо всех-всех в лицо знают — это не горцы.
Для обзаведения военной формой противника галлиец выбрал себе что-то вроде рыбоводческой фермы — или чего там разводили в нескольких круглых прудах? Но что-то да разводили, вывешенные сети однозначно на это указывали. Туда на его глазах пригнали небольшое стадо овец, причём загнали животных в какой-то сарай. На несколько служебных строений приходился всего один небольшой дом жилого вида: то есть обслуживающий персонал объекта составляет всего несколько человек. И их не пойдут проверять среди ночи, никто не хватится — не батарея крупнокалиберных орудий, чай.
До фермы разведчик добрался быстрым шагом, почти бегом, игнорируя лёгкую боль в ноге. Благо, тьма уже достаточно сгустилась, чтобы прикрыть его и Метиса. Однако наступающая ночь одновременно работала и против Антуана с напарником: большинство работ внутри периметра заканчивалось, и до утра движение людей через ворота почти полностью прекратится. Нужно было торопиться, но аккуратно, очень аккуратно: излишняя поспешность и недооценка противника могли запросто убить любого.
— …Сарж, а сарж? Слыш? — пехотинцы, по воле создателя тайной базы переведённые в рыбоводы, оставили открытым окно. Свет наружу лился слабый, находящиеся в комнате явно экономили масло. Де Вилшеру пришлось до ломоты напрягать глаза, чтобы подкрасться к подоконнику беззвучно. — А давай, эт самое… Того-этого!
— Я сержант, деревенщина, — второй голос принадлежал человеку в возрасте. И, судя по интонации, собеседник успел его утомить. — А ты — выражайся нормально, “эт самое”.
— Так я и талдычу: сарж! Давай баранину на углях запечём, стал быть? А то ить страсть как надоело одну требуху жрать! Я ж такой, этот, как его… ри-цепть, вот! — знаю!
— Только не говори, что решил одну из кормовых овец под нож пустить, оглоед, — подпустив угрозу в голос, посулил старший по званию. — Я ж тебя сам удавлю, растудыть, не дожидаясь, значит, господина офицера! Слышал же, идиотина: любые проступки тут, в долине, считаются как особо тяжкие!
— А чё сразу проступок? — рядовой как-то прямо по-детски обиделся. — Я, ить, всю кровь до капельки в пруд спущу! А гадины, стал-быть, всё равно мясо не едят. Сколько добра переводим на гниль, аж прям слёзы на глаза наворачиваются! Опосля них…
— Вот я у тебя-то завтра похлёбку отберу да по землице возьму да размажу, — как-то даже ласково посулил оптимизатору его непосредственный командир. — Як тебе разница, с тарелки есть или с травы слизывать?
— Да как будто кто заметит, что пиявицы разок чутка недожрали? — в сердцах бросил оппоненту, легко разбившему все “хитрые” аргументы молодой. — Никому и дела нет! Невмочь уже, на вкуснятине сидеть, и ни-ни! Вон, горцев, вестимо, никто похлёбкой что ни день не потчует!