Все, что может быть использовано как оружие
Шрифт:
— А ты, солома, никак в линейную роту захотел, да? — тут тон пожилого сержанта опять изменился, стал вкрадчивым, опасным. — Так я запросто тебя спроважу, плац ногами что ни день месить, только намекни! Э-эх, шелупень, пороха не нюхавшая. Попал на синекуру, а всё туда же, да ещё и меня за собой утянуть хочешь? Накося, выкуси! Ща я устрою тебе жизнь-то по уставу! А ну вставай. Вставай, говорю! За-чёт сдавать будешь, по всей вверенной тебе, балда, работе. И не дай волчица-мать тебе мямлить начать!
Иногда разведчику тоже везёт: несмотря на спешку, из-за банальной бытовой ссоры двое шеповцев прямо
— Ну вот бритва, ить, чтобы аспидам проклятущим в шкуре овечей не путаться, — стены сарая оказались такими щелястыми, что Антуану даже напрягаться не приходилось, чтобы слышать всё через блеяние потревоженной отары. Впрочем, сослуживцы почти сразу покинули овин и направились к ближайшему пруду — Вот эта воротина на манер колодезного журавля, чтобы, значит, бритую овцу кунать. И нимать доставать, пока пиявицы сами не отвалятся и больше подплывать не будут. А вот молоток деревянный, чтоб ить оглушать животину несчастную, и она нечисть прудовую копытами не побила. А в том сарае пресс собран, чтоб гадов, сетью ловленных, на сок давить. На кой чёрт, правда, так в толк и не возьму…
— Вот и не твоего ума дело!
Де Вилшер только покачал головой, осторожно подбираясь к пруду за спинами военнослужащих и подхватывая “деревянный молоток”, по размерам — так самую настоящую палицу. Разведение пиявок! Ну вот зачем?! К сожалению, заняться допросом рядового и сержанта он не мог: темнота поджимала всё сильнее. Невольным “языкам” даже могло повезти, но — вот беда: телосложением немолодой сержант здорово походил на галлийца. Как уже и говорилось: ничего личного…
По знаку, поданному рукой хозяина, словно призрак соткался из темноты Метис. Набранной за пару беззвучных прыжков скорости плюс собственной массы хватило, чтобы не только буквально смести с ног рядового, но и протащить по земле, изрядно оглушив. Человек даже понять ничего не успел, когда челюсти пса сомкнулись на его горле, не давая сделать вдох.
“Сарж” оказался крепким орешком: сначала молниеносно отшатнулся от пронесшийся совсем рядом опасности — и тут же с кинжалом в руке бесстрашно бросился отбивать рядового. Вот только удар он получил откуда не ждал: Антуан хладнокровно дождался, пока противник окажется к нему спиной, и только тогда метнулся, занося молот над головой.
Дальше — торопливый обыск в свете выкрученного на полную фитиля, профессиональное скоростное разоблачение находящихся без сознания противников — и оба шеповца отправились в ближайший пруд, отягощенные каждый несколькими грузилами от висящей рядом сети. То, что случилось дальше, заставило вздрогнуть и сдавленно выругаться даже немало повидавшего галлийца! В луче лампы тысячи метнувшихся к неожиданной, но очень желанной трапезе червей буквально облепили тела людей шевелящимся, непроницаемо-чёрным покровом, взамен обнажив присыпанное, оказывается, очень светлым песком дно. Г-гадость какая!!!
Итак, с первой фазой проникновения сходу повезло, но это означало, что у разведчика на всё про всё теперь лишь эта ночь: утром наряд на ферму обязательно хватятся. Что ж, учитывая все обстоятельства — всё пока продвигается едва ли не идеаль…
Сильно приглушенные расстоянием громкие, на грани крика, многочисленные голоса заставили де Вилшера броситься к дороге, по которой он добрался к ферме. Так и есть: меж домов горцев и овечьих загонов мелькало множество ламп и явно что-то происходило. Что-то непредвиденное, неожиданное. И скорее всего являющееся банальным совпадением: Антуан ведь нигде не засветился пока. Но…
Сбрасывать со счетов, что шпион где-то прокололся незаметно для себя, и теперь по его следу в буквальном смысле идёт погоня, тоже было нельзя. Тем более оставлять явно ширяшуюся тревогу за спиной, не попытавшись разобраться — верный способ попасться на проверке на резко усилившем бдительность посту или ещё в какую неприятность сходу вляпаться. Придётся вернуться и разобраться, хотя бы банально подслушать из темноты — что несложно, когда все на повышенных тонах общаются. Чёрт, не вовремя как!
— …А я говорю, это был кто-то из ваших! — сначала галлиец даже не понял, кого видит: игра света от ламп и тьма горной ночи скрывали детали балохонистого одеяния оратора. Ни армейская форма, ни гражданское платье, популярное на равнинах княжества, ни наряды горцев так не выглядели.
— Не возводи напраслину, слышащий-богов! — возвысил голос пожилой чабан, вышедший вперед. — Маловер мог предать, но не мы, чтущие матерь-волчицу!
— Верно речёшь!
— Не наш то был!
— Мамой клянусь!
— Просто прикажите им собраться вместе и осмотрите каждого, меня они вряд ли так быстро послушают. Ваш молодой… коллега ведь сможет узнать, кого видел? — судя по погонам пару волхвов сопровождал аж армейский полковник, прихвативший с собой два десятка солдат с фонарями.
— Смогу! — в нос проговорил второй балахонщик, утирая слезящиеся глаза.
Де Вилшер почувствовал, что его медленно начинает пробивать холодный пот. Причём температура воздуха была совершенно ни при чём. Место для подслушивания он себе выбрал максимально нагло, благо, всем было ни до чего, и теперь комфортабельно расположился на свежем сене чердака в каком-то десятке метров от собравшихся в условном центре места жительства пастухов.
Учуять его и греющего бок человека Метиса тут при всём желании никто не смог бы, разглядеть — тоже. Как и, казалось бы, до того в лесу. А тут ещё удачный блик отразился от глаз одного из бывших единовластных хозяев Сокровенной долины, позволив разведчику определить их цвет. Голубой, конечно же.
— Все здесь, — меж тем, предводитель горцев расставил своих людей под фонарями солдат — их оказалось даже меньше, чем Антуан ожидал, человек тридцать. — Смотри!
— Его тут нет, — младшему волхву понадобилось едва ли больше десяти минут, чтобы удостовериться. Что очень не понравилось галлийцу, некоторым чабанам, действительно чем-то на него похожим, очевидец наступал на ногу. На левую. Сомнений у Антуана, что виновник переполоха именно он, уже не осталось. Вот только что со всем этим делать?