Все девочки взрослеют
Шрифт:
Реми достал цифровую камеру. Он делал снимки и замерял, насколько далеко предполагаемая комната ребенка находится от нашей, от ванной, от лестницы. Он записал количество туалетов, сфотографировал пожарную сигнализацию, выслушал наши многословные заверения, что Френчель хорошо воспитана и мухи не обидит. Она даже не заметит появления нового ребенка и, уж конечно, на него не нападет. Затем Реми забрел в мой кабинет и осмотрел стопки книг о Звездной девушке и верхнюю полку с разными изданиями «Больших девочек».
— Ваши книги? — поинтересовался он.
— Мои, —
Что толку отрицать? К тому же Реми Хеймсфелд легко найдет ответ в Интернете.
— Создавать книги — прекрасное занятие для матери, — бодро добавила я. — Можно работать в любое время. Когда Джой была маленькой, я сочиняла, пока она спала.
Не стоит упоминать, что меня могут скоро уволить.
Реми кивнул и что-то пометил в папке. Я наклонилась поближе — как любой приличный журналист, хоть и бывший, я умею читать вверх ногами, — но ничего не разобрала.
— Спасибо, что уделили время, — Реми засунул папку в портфель. — Пока ничего не могу сказать официально, но…
У меня замерло сердце. Питер сжал мою руку.
— На мой взгляд, вы идеальные кандидаты, — заключил Реми.
Его гладкое лицо озарилось жизнерадостной улыбкой. Я расслабилась, когда Реми протянул руку Питеру, затем мне.
— Полагаю, вам не о чем волноваться.
24
— Здравствуйте, — поздоровалась я с дамой за стойкой.
Дело было в воскресенье в половине четвертого. Я стояла в вестибюле Дома Роналда Макдоналда. Пахло сухими цветами, лизолом и, совсем чуть-чуть, мочой.
— Я Джой Крушелевански. Пришла помочь вам. Это мой мицва-проект.
Дама подняла палец и указала на телефон.
— Конечно… — говорила она в гарнитуру. — Угу… социальный работник с вами свяжется.
Затем дама сняла наушники.
— Привет! — Она улыбнулась мне большим влажным ртом, обильно накрашенным красной помадой. — Я Дебби Маршалл, один из координаторов Дома.
Зазвонил телефон. Она нахмурилась, нажала кнопку и встала.
— Пойдем, оставишь вещи. Думаю, ты пригодишься на кухне!
Дебби подвела меня к шкафу. Я повесила куртку и пакет с покупками. Затем мы отправились на кухню — помещение с линолеумным полом, огромным стальным холодильником и плитой на восемь конфорок. Пахло дезинфицирующим средством. Вдоль стены стояли еще два больших холодильника, две посудомоечные машины и две раковины, набитые посудой, оставшейся с завтрака. На дне бело-голубой миски я заметила крошки от тостов и размокшие кукурузные хлопья в лужице молока.
Голос Дебби звучал виновато.
— Ты не против? У нас сейчас большой наплыв. Шесть семей. Люди должны сами за собой убирать, но…
— Да, конечно! — отозвалась я, не сразу поняв, чего она хочет.
Я открыла посудомоечную машину, включила горячую воду, нашла губку и специальное средство и надела пару резиновых перчаток. Мыть посуду — далеко не самое худшее. Я боялась, что придется разговаривать с больными детьми или их родными. Понятия не имею, как с ними общаться.
Я вспомнила о пакете в шкафу и улыбнулась. Это было просто. Очень просто. Сегодня я впервые увидела Брюса после сцены на бар-мицве Тайлера. Он обращался со мной как с фарфоровой статуэткой. Когда я села в машину, Брюс, вместо того чтобы сообщить мне о наших планах, как обычно, поинтересовался, чего хочу я. Когда я предложила походить по магазинам, он согласился, и мы поехали в торговый центр.
— Джой, — обратился ко мне Брюс, припарковавшись. — Знай: несмотря на то, что случилось между мной и твоей матерью, или то, что ты подслушала, или то, что, возможно, прочитала…
Я оборвала его.
— Все отлично, просто замечательно. Я в порядке.
Ему явно стало легче.
— Уверена? — Брюс наклонился отстегнуть Макса. — Потому что, по правде…
Правда меня ничуть не интересовала, особенно в его интерпретации.
— Я в порядке, — перебила я и взяла Макса за руку. — Не подбросишь деньжат, перекусить?
Брюс поступил как всегда (на это я и рассчитывала): он вытащил из кармана бумажник и протянул мне.
— Возьми, сколько надо.
В его бумажнике творилось черт знает что. Старые чеки из банкомата, визитные и кредитные карточки, просроченные водительские права в количестве трех штук. Я взяла пять долларов, затем вытащила кредитку, покосившись на Брюса. Он не смотрел, и я сунула карточку в карман. Я покатала Макса на детском поезде, и мальчики попросились в кино. Брюс в нерешительности взглянул на меня.
— Идите все вместе, — предложила я, — А я пока тут погуляю.
— Уверена? — Брюс был явно доволен.
Я кивнула. Фильм идет полтора часа. Более чем достаточно. Платье, которое я нашла, немного отличалось от выбранного с тетей Элль. Розовый на пару тонов темнее, другая вышивка на лямках и по подолу, но в целом похоже. Я протянула продавщице кредитку Брюса и даже не дрогнула. «Пусть заплатит, — думала я. — Он обязан. Я его дочь». Мы встретились у магазина мягких игрушек. Я боялась, что Брюс спросит о пакете. Но Макс ныл, а Лео клянчил какой-то музыкальный диск. Когда мы выезжали с парковки, я сунула карточку в карман на спинке переднего кресла машины. Проще некуда.
Я споласкивала стаканы и ставила их на верхнюю полку посудомоечной машины. Тут в кухню вошла девочка в комбинезоне и розовых вязаных носках. Я следила за ней уголком глаза. Она села за круглый стол, места за которым хватило бы десятерым. Девочка наблюдала, как я мою посуду. «Сказать что-нибудь? Промолчать?» Наконец я выключила воду и сняла перчатки.
— Привет, — начала я. — Меня зовут Джой.
Девочка оглядела меня.
— Ты здесь работаешь?
— Я доброволец.
Разве я кажусь достаточно взрослой, чтобы здесь работать? Чтобы вообще где-нибудь работать? У девочки была светло-коричневая кожа, два пышных хвостика и большие круглые карие глаза. Под комбинезоном — кофта в розовую и белую полоску. Я ей дала лет десять-одиннадцать.