Все дороги ведут в Геную

Зубков Алексей Вячеславович

– При чем тут я?
– Марта поменяла тональность.

– По Вашим следам пошел де Вьенн, гончая короля. Вы появились в Марселе. Вопрос времени, даже не очень большого времени, насколько быстро он успеет перехватить Вас и Ваши деньги.

– Деньги я бы могла перевести в Аугсбург, Вы ведь именно к этому меня подводите? Я и так рассматривала вариант вложения к Фуггерам.

– И к этому тоже. Переводы можно отследить, если банки согласятся сотрудничать. Если нет, то деньги для всех, кроме владельца, пропадают бесследно. Полагаю,

Его Величество уже никогда не найдет своего миланского серебра. Это я так, для примера. Вы ведь понимаете, что Ваше наследство, каким бы большим оно Вам не казалось, не повод чтобы им занимался лично сын Якоба Богатого.

– Ого!
– Марта только сейчас поняла, с насколько значимой персоной она разговаривает.

– Перейдем к делу. В княжествах и республиках, расположенных между владениями короля Франциска и императора Карла происходит что-то непонятное.

– Война? Это понятное.

– Не только. Генуя, Савойя, все трое д`Эсте - из Феррары, Модены и Урбино, Просперо и Помпео Колонна с недавних пор производят впечатление, будто действуют по одному плану.

– В интересах короля или императора?

– Что удивительно, в своих общих интересах. Что явно намекает на увеличение влияния генуэзских капиталов на всех упомянутых землях и снижение влияние венецианских и имперских. Вас известна история о слоне и троих слепцах?

– Где трое составляют впечатление о том, что такое слон, держась каждый за свою часть слона? Известна.

– Так вот, у нас ситуация еще сложнее. Интуиция подсказывает мне, что рядом с нами стоит невидимый слон, но я даже не могу понять, за какое место я его держу и слон ли он вообще.

– Сочувствую, но разве я могу чем-то помочь? Готова поклясться на Библии, что все обвинения французов в мой адрес беспочвенны.

– Можете. Вы ушли от де Вьенна как круглая булочка от пожилых супругов. Вывезли Ваше наследство из Генуи быстро, как только возможно, и таким рискованным способом. У Вас определенно есть те способности, в наличии которых Вас подозревают французы.

Марта опять собралась возмутиться, но Фуггер поднял руки и продолжил.

– Я не хочу сказать, что подозрения французов имеют под собой основание. Я хочу сказать, что восхищаюсь Вашими способностями и хотел бы предложить Вам маленькую, но важную работу.

– Заранее отказываюсь, - ответила Марта.

– Кто-то должен первым сообразить, что плотность огня важнее, чем стадо черепах с аркебузами, - сказал Фуггер с таким видом, будто цитировал.

– Переводы можно отследить, если банки согласятся сотрудничать?
– ответила Марта, как бы тоже цитируя.

Бонакорси оставил на хранение в банке и докторскую сумку, и заплечный мешок с бумагами, изъятыми у суккуба. Докторский балахон, сильно уляпанный кровью, он свернул и тоже оставил. Под балахон Тони, сходя на берег, надел почти новый пошитый в Генуе повседневный костюм человека умственного труда. Клерка, писаря, приказчика. На пояс он повесил легкий колющий меч, ранее принадлежавший корабельному врачу с "Зефира".

Первым делом Тони направился в баню. Не то, чтобы он часто мылся, но после битвы на таможне и абордажа его не оставляло ощущение, что он физически вымазан в крови. С ног до головы. Настолько, что даже прохожие оглядываются.

Отмывшись от видимой и воображаемой грязи и сделав модную прическу в итальянском стиле, Тони вежливо отклонил предложение продажной любви. В животе уже бурлило и булькало от голода. Из бани Тони направился в трактир, где тоже посидел с удовольствием и без малейшей поспешности, силой воли сдерживая себя, чтобы не воткнуться в еду, как свинья в кормушку.

Из трактира Тони уже направился было к "дамам", но его грубо остановили два монаха. Или "монаха", потому что их пояса поверх сутан застегивались на талиях, а не под брюшком, а на поясах висели мечи.

– Не соблаговолит ли уважаемый доктор проследовать с нами?
– издевательски вежливо предложил старший монах.

– Куда?
– на всякий случай спросил Тони. Монахи с мечами это Гримальди, а Гримальди это верная смерть, учитывая печальную историю Габриэля.

– На аудиенцию к губернатору, - елейно ответил старший монах, совсем уж расплываясь в улыбке.

– Даже как-то неловко отказывать, - сказал Тони.

– Вот и не отказывайте. Вы сейчас настолько великолепно выглядите, что хоть к губернатору на прием. Да что к губернатору, в таком виде и перед апостолом Петром предстать не стыдно.

– Знаете, я по природной скромности предпочту аудиенцию у губернатора аудиенции у апостола Петра.

– Я тоже думаю, что начнем с губернатора, - согласился монах.

37. Пешки в чужой игре

Коннетабль Франции Шарль де Бурбон, как и все нормальные рыцари до короля включительно, любил лошадей и не отказывал себе в ежедневной верховой прогулке. Как правило, его сопровождал оруженосец, реже друзья или дамы. В этот день никто компанию не составил, а оруженосец как раз принес записку с вопросом о дальнейшей участи некоего Максимилиана де Круа. Коннетабль, далекий от морской политики, вспомнил де Круа, но не понял, что же такое этот рыцарь натворил, поэтому просто пригласил его прогуляться в ответной записке.

На этот раз маршрут пролегал вдоль городской стены, как бы с целью проинспектировать фортификацию. Приглашенный Максимилиан ожидал сразу за воротами, держа коня в поводу.

– Мое почтение, - поклонился рыцарь.

Коннетабль молча кивнул. Максимилиан оседлал коня и поехал слева.

– Что Вы можете сказать в свою защиту?
– спросил де Бурбон.

– Позавчера я отбыл из Генуи в Марсель...
– начал Максимилиан, но де Бурбон его перебил.

– Начните с главного. Удивите меня.