Все дороги ведут в Геную

Зубков Алексей Вячеславович

– Сейчас это неважно, ведь капитан мертв.

– Мы знаем. За день до того, как пришла весть о смерти Папы, - чиновник перекрестился, - Марсельский порт пил за упокой капитана Харона. Поэтому мы имеем фальшивые судовые документы с мертвым капитаном, мертвым судовладельцем, да еще и выданные на другой корабль. Кстати, где сейчас настоящая "Санта-Мария", которая по документам галиот генуэзской постройки?

– На северном берегу Корсики, у береговых пиратов. Только это тунисская фуста.

– Не удивлен. Целая и невредимая?

–

Нет, стоит на мели с пробитым дном.

– Я так и думал. А откуда у вас "Зефир"?

– Они на нас напали, но мы с Божьей помощью отбились.

– Вы хотите сказать, что имело место пиратское нападение со стороны "Зефира"?

– А Вы сомневаетесь?

– Из соображений справедливости следовало бы выслушать и другую сторону. Куда подевался наш общий друг Габриэль?

– Он упал за борт и утонул.

– Жаль, - на лице чиновника отразились смешанные эмоции, и Максимилиан это заметил.

– Почему? Хотели сами его казнить?

– Лично я не хотел бы. Если бы мы получили его живого со свежими неопровержимыми уликами, у нас появился бы рычаг воздействия на Гримальди, а через них на Геную. С другой стороны, я не уверен, что мы бы смогли сохранить ему жизнь не то, что до окончания переговоров, а даже до начала. У него здесь очень влиятельные недоброжелатели и по эту, и по ту сторону закона.

– Вы так просто об этом говорите.

– То же самое расскажут в любом портовом кабаке. Живой Морской Кот в наших руках - это средство давления на Гримальди, но его смерть, как-то связанная с Марселем, - это средство давления на нас.

– На кого, простите? Не на Францию же в целом?

– На честных марсельских мореплавателей, - строго уточнил чиновник, из чего Макс понял, что в общность, об интересах которой чиновник заботился, входили не только честные, не только марсельские и не только мореплаватели.

– Может быть, нам могла бы что-то поведать остальная команда "Зефира"?
– спросил чиновник.

– Увы, Тодт не берет пленных.

– Зря. Лучше бы он тогда и корабли не брал.

– Почему?

– Потому что мы отлично знаем, кому принадлежит "Зефир" и какой у него обычно груз.

– Пряности?

– Вы могли бы сказать, что не знаете, - вздохнул чиновник, - Я бы поверил. Если уж знаете про пряности, то знаете ли, какое наказание полагается за контрабанду пряностей?

– Мы ничего такого не везли!

– Лично Вы не везли, а "Зефир" точно вез. Мы нашли тайник и теперь имеем еще одно законное право кое-кого повесить.

– Кого?

– Всех, кроме гребцов. Например, старшего помощника, исполняющего обязанности капитана. Вам известно, что его зовут Абдулла, он пират и вероотступник и должен бы сейчас ломать камни в Лавинье? С его стороны очень смело было подавать судовые документы в Марселе, даже без учета того, что они сами по себе подозрительные.

– Может быть, - пожал плечами Макс, - Тодт взял его на каменоломнях

в Лавинье по папскому предписанию.

– Откуда, кстати, у капитана солдат это самое папское предписание? Неужели от самого Папы?

– Я не знаю.

– Увел заключенных из тюрьмы по незаконно приобретенному папскому предписанию, - заключил чиновник, - Удивляюсь, как генуэзцы отдали Мятого. Я бы нипочем не отдал. По-моему, это называется "побег" и в очередной раз заслуживает смертной казни, включая всех соучастников.

– Это неважно, - сказал Макс, - Мы же во Франции, какое нам дело...

– А Генуя где?

– Черт.

– Кроме того, у вас на борту гроб с телом Жака Бертье, интенданта короля Людовика в его неаполитанском походе. Он в свое время награбил столько, что нам с Вами и не снилось. Его долго искали, но так и не нашли. Как я понимаю, он ушел в монастырь, потом бежал и оттуда и скрывался на "Ладье Харона"?

– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.

– На этом фоне как-то уже не очень заметен ваш исполняющий обязанности капитана рулевой, который шесть лет назад, ужравшись в доску на вахте, разбил о камни новейшую, только со стапелей галеру Его Величества.

– Шесть лет назад? И его до сих пор ищут?

– Мы перестали искать, потому что люди говорили, что он спился и скоро сдохнет под забором. Кстати, кок - дезертир из армии Его Величества. Но это так, мелочи. На галерах еще и не такие встречаются.

– А это вы как узнали? Неужели кто-то помнит поименно всех беглых солдат?

– Да он сам проболтался. Не в явной форме, но мы дожали. Просто умеем разговаривать с людьми. Вы не заметили, что корабельный хирург на самом деле никакой не хирург, а самый настоящий алхимик?

– Возможно.

– У нас на него уже лет пятьдесят лежит розыскной лист от Церкви. По приметам вылитый он.

– Пятьдесят лет? Это какой-то другой алхимик. Может быть, его отец или даже дед.

– Это уже не наша головная боль. Есть розыскной лист, есть задержанный. Пусть демонологи дальше сами разбираются, если мы каким-то чудом не повесим экипаж за мошенничество, за пиратство, за контрабанду и за организацию побега.

– Хотя бы пассажиров-то вы отпустили?

– Единственный человек с действительно безупречной репутацией - это пассажирка.

– Да?
– Макс искренне удивился.

– Вдова героя Мариньяно. С законно полученным наследством и подлинными документами на него. Уж кто-кто, а Банк делает документы, которые крайне затруднительно подделать. Мы сразу же нашли пару ветеранов, которые ее узнали.

– Что вы с ней сделали?

– Как что?
– чиновник искренне удивился, - Выделили тележку, охрану и проводили со всем грузом в приличный банк.

Макс облегченно выдохнул.

– Вы, наверное, беспокоитесь, вдруг мы приняли всерьез сказки из Генуи, будто она с покойным мужем разнесла таможню?