Все еще верю в чудо
Шрифт:
Черт побери. Сейчас он сделал то же самое, что и тогда. Позволил ей уйти.
Он пошел за ней, негодуя на боль в ноге и хромоту, которая не позволяла ему двигаться быстрее.
Поняв, что ему ее не догнать, он оперся рукой о стену и крикнул ей вслед:
— Лайла, постой!
Остановившись у двери, ведущей в больничную часовню, она медленно повернулась. Сократив расстояние между ними, Карлос спросил:
— Что здесь происходит?
Она сложила руки на груди:
— Я же сказала тебе, что устала и собираюсь вернуться в отель.
— Подожди немного, и я поеду с тобой.
— Больше нет
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Часто заморгав, она огляделась по сторонам, после чего схватила его за руку и втащила в часовню:
— Твой отец сказал мне, что ты сообщил ему о нашем ребенке и таким образом уговорил его на операцию.
— Разве так предосудительно использовать для спасения больного отца любые доступные средства?
— Любые доступные средства? — Она невесело рассмеялась. — Нам не следует говорить об этом сейчас. Мы оба очень устали. Тебе следует быть с твоей семьей.
— Я здесь с тобой.
— Надолго ли? — Остановившись, она подняла руки. — Забудь, что я сказала.
— Нет, не забуду, — отрезал он. — Мы с тобой муж и жена. Прости, но я не понимаю, из-за чего ты на меня злишься.
Она прошла в глубь тускло освещенной часовни:
— Знаешь, себя я тоже считаю виноватой. Я была слишком легковерной. Мне следовало заподозрить неладное, когда ты так быстро передумал и признал ребенка. Напоминаю, что с того дня, когда я сообщила тебе о своей беременности, прошла всего неделя.
Ее слова пронзили его сердце подобно острому ножу.
— Ты правда думаешь, что мной двигали скрытые мотивы, когда я на тебе женился?
— Твой отец отказывается от трансплантации, затем ты даешь ему смысл жизни, рассказав о ребенке, которого я жду. Ребенке, с которым ты никогда не чувствовал связи. — Она вцепилась в спинку деревянной скамьи.
Ему нечего на это возразить. Лайла порядочная женщина, а он вел себя с ней как последний мерзавец, и сейчас ему очень за это стыдно. Ему было проще прийти к выводу, что она его обманула, чем допустить, что после всех пережитых им страданий в его жизни произошло чудо. Вместо того чтобы радоваться подарку судьбы и строить планы на будущее, он прогнал женщину, носящую под сердцем его наследника. Да, он вовремя одумался, но злоупотребил ее доверием.
— Лайла, мне жаль, — искренне произнес он, приблизившись к ней на несколько шагов.
— Ты опоздал, Карлос. Я тебе больше не верю.
С этими словами она отвернулась и отошла в сторону, дав ему понять, что разговор окончен. Как и их отношения.
Когда шаги Карлоса утихли, Лайла, почувствовав слабость в ногах, опустилась на скамью и несколько раз глубоко вдохнула, чтобы сдержать слезы, В воздухе пахло ароматизированными свечами, горящими у входа. Неужели она только что прогнала своего мужа?
Пока оперировали короля, она молчала, планируя немного подождать, прежде чем поехать в отель и начать собирать вещи. Но Карлос сам с ней заговорил, и она высказала ему в лицо все, что о нем думает.
Как же она осложнила себе жизнь! Она принялась вращать на пальце обручальное кольцо, которое приняла с такой надеждой. Эта фамильная
Вытянув перед собой ноги, Лайла пристально уставилась на бриллиант, в гранях которого отражался свет, проникающий сквозь витражное окно. Она смотрела на него до тех пор, пока ее веки не потяжелели и она не погрузилась в сон.
Прокручивая в голове ссору с Лайлой, Карлос смотрел на своего спящего младшего брата. Он сменил Шеннон, которая пошла подкрепиться.
Антонио всего на восемь лет младше его, но он по-прежнему видит в нем маленького мальчика, которым он был, когда они покидали Сан-Ринальдо.
Вращая в руке старинные золотые часы, Карлос перенесся в мыслях в другой вечер, когда отец дал их Антонио. Они готовились бежать с Сан-Ринальдо, и Энрике попросил своего младшего сына хранить эти часы до их следующей встречи.
В тот вечер Антонио закутался в плед, связанный их матерью, и сказал братьям, что это его щит, с помощью которого он будет охранять отцовское сокровище.
Мятежники атаковали их за два квартала до того места, где у берега стоял корабль, на котором они должны были уплыть с острова. Они находились в парке, но Дуарте и Антонио думали, что они в дремучем лесу. Тогда они оба были маленькими, и все казалось им намного больше, чем их старшему брату-подростку. Все же Карлос велел восьмилетнему Дуарте присмотреть за Антонио, а сам взялся защищать мать. Дуарте успешно справился со своим заданием, а Карлос провалился. Сейчас Антонио спас отца. Младший из братьев Медина давно уже не мальчик. Он шире в плечах и крепче, чем Карлос и Дуарте. Он привык проводить много времени на свежем воздухе и мало походит на человека, которого только что прооперировали. Кажется, что этот непоседа просто лег спать, чтобы утром с новыми силами приступить к любимой работе.
С тех пор как они покинули Сан-Ринальдо, много воды утекло, однако Карлосу временами кажется, что он застрял в том роковом дне, когда из-за его оплошности погибла их мать.
Разве удивительно, что у него ничего не получилось с Лайлой?
Глаза Антонио медленно открылись. Отбросив гнетущие мысли, Карлос положил часы на столик и изобразил на лице улыбку:
— Привет, Тони.
— Как отец? — Антонио медленно пошевелился и поморщился от боли.
— Операция прошла успешно. Он спит. И тебе тоже следовало бы отдохнуть. — Карлос смочил губы брата влажной салфеткой. Ему пока нельзя пить. — Братец, ты ужасно выглядишь, — пошутил он.
— И это ты говоришь герою сегодняшнего дня? — хрипло произнес Антонио.
— Теперь я знаю, что ты в порядке.
Антонио рассмеялся, затем закашлялся и снова поморщился:
— Спасибо, что сидишь со мной. Но разве ты не должен быть сейчас со своей молодой женой?
— Она… э-э… отдыхает в отеле.
Антонио поднял бровь. Взгляд его был ясным и проницательным.
— У тебя плохо получается врать.
— А ты плохой пациент. — Карлос передал брату маленькую подушку. — Прижимай ее ко шву, когда кашляешь. Кашель — это хорошо. При нем твои легкие расширяются, и риск возникновения пневмонии становится меньше. Попрактикуйся, пока я схожу за Шеннон. — Он начал подниматься.