Все еще я
Шрифт:
Но стоило закрыть глаза, как сверкающий монстр пронесся по улицам города, словно всадник без головы, и ничто – ни светофор, ни другие машины – не стояло на его пути: он летел со скоростью свободы на всех запрещенных скоростях.
«Уже так близко.
Уже так скоро.
И это снова произошло.
Мой утомленный свет.
Застывшее сияние».
– Нет! – завопил Блэйм, вскакивая с постели весь мокрый.
Тут же в стену забарабанили и закричали, чтобы он заткнулся и не мешал людям спать.
Оглядевшись по сторонам, Блэйм не
В темноте парень увидел отделившуюся от стены высокую фигуру – нечеловечески изогнутая она приближалась, покачиваясь и протягивая к нему что-то, издали напоминающее руки, с которых стекала черная вязкая субстанция, похожая на смолу.
– Это что-то новое, раньше такого не было, – тихо прошептал Блэйм. – Что за таблетки она мне выписала на этот раз? – сорвав с себя одеяло и натянув джинсы на длинные ноги, он вышел из номера в тускло освещенный коридор гостиницы и направился в кафетерий.
Кафе располагалось на первом этаже. К удивлению Блэйма, он был не единственным, кого мучили кошмары этой ночью – весь вестибюль гостиницы погрузился в терпкий сигаретный дым.
Он тут же вспомнил, что забыл свою пачку в номере.
Женщины с накрученными на бигуди волосами и в сползающих с плеч халатах ходили с огромными белыми кружками кофе, разговаривая по телефону. Мужчины в комнатных тапочках сидели в изодранных кожаных креслах и читали вчерашний выпуск газеты «Нью-Йорк Таймс».
Блэйм подошел к столику с кофеваркой и тоже налил себе кофе.
– Не спится? – обратилась к нему старая женщина с трясущимися руками.
– Не знаю почему, но сегодня я не могу уснуть, – Блэйм позволил себе немного откровенности с этой незнакомой женщиной. Ему показалось, что это была самая подходящая компания на всем белом свете.
– Ты не из Нью-Йорка, – она прищурила глаза пристально всматриваясь во внешность Блэйма. – Ты вообще не американец! – вдруг ахнула она.
– Я из Лондона.
– Что? Ну и акцент у тебя… Я такой слышала, наверное, в шестидесятых, когда запоем слушала радиопередачи «Би-би-си» про группу «Битлз».
Блэйм улыбнулся.
– Я сначала подумала, ты из Ирландии, такие рыжие только там, – немного подумав, сказала женщина.
Тут, к непередаваемому счастью Блэйма, она достала старый портсигар из кармана своего халата.
– Что, тоже куришь? – женщина протянула ему портсигар, и тот, не задумываясь, схватил сигарету в коричневой обертке. – Я тоже в твоем возрасте курила, – задумалась она, – но не помню, чтобы меня мучили кошмары. – Пока Блэйм с выступившими на глазах слезами еле подавлял кашель от невыносимой горечи сигареты, она продолжила: – Сейчас по телевизору показывают одни ужасы, неудивительно, что столько психов ходит по улице. Молодежь совсем слетела с катушек. Рядом с моим номером живут два каких-то парня, и, я тебе говорю, эти панки затеяли что-то недоброе.
– Кх-кх,
– А я уже это сделала!
– И что?
– И ничего. Сказали, что только по факту преступления! Так просто они не приедут.
– Вы поэтому не спите? Они мешают вам?
– Нет, – она махнула рукой, – мои болячки не дают мне спать, – женщина отогнула рукав халата и показала ему побледневшую опухоль на коже руки.
– Это меланома? – тут же спросил Блэйм.
– Да, а ты откуда знаешь? – удивилась женщина.
– Я видел однажды такую, – выдыхая сигаретный дым, неуверенно соврал он.
До утра они просидели в кафе, в основном говорила женщина. Блэйм многое узнал о ее семье и о ней самой. О том, что в сорок пятом году она состояла на службе в военном госпитале, где была медсестрой, и познакомилась с офицером, который служил в военно-морском флоте во время Второй Мировой войны. Мужчина был родом из Ирландии – в точности такой же рыжий, как Блэйм – и волей случая стал ее мужем. Вместе они прожили всю жизнь, она родила от него троих сыновей, но пару лет назад он скончался от инсульта прямо на ее руках.
– Дети сейчас уже выросли и разъехались кто куда, – женщина протянула потемневшую от времени фотокарточку, на которой она стояла вместе с мужчиной в военной форме и держала на руках маленького мальчика, а рядом к ней прижимались еще двое детей, только чуть повзрослее. – Счастливое было время, – с каким-то смиренным отчаянием проговорила она.
Блэйму нравилось, когда люди рассказывали ему о себе. Он с упоением прослушал историю ее жизни до самого утра.
Уже совсем рассвело, когда к их столику подошел какой-то человек и кинул газету, что-то ворча себе под нос.
– Что такое, мистер Дэниелс? – тут же поинтересовалась собеседница Блэйма.
– Да ребятня совсем с катушек слетела! – возмущенно бубнил он в свои гусарские усы.
– Что-то случилось? – спросил Блэйм.
– В Центральном парке вчера двое подростков провалились под лед, один из них был сыном какого-то миллиардера.
Женщина разразилась хохотом.
– Так это что, в этот пруд провалились?
– Да, прям под самый лед!
– Погибли?
Блэйм медленно встал из-за стола – на странице газеты он увидел статью, которая занимала практически всю полосу в разделе светской хроники, – и тихо вышел из кафетерия, так и не попрощавшись с пожилой дамой.
– А, ну это я еще не дочитал, – ехидно ухмыльнулся ее новый собеседник.
Блэйм не заметил, как оказался перед дверью своего номера. Заскочив в комнату, он начал лихорадочно искать телефон. Ему срочно нужно было убедиться, что прочитанное в газете произошло на самом деле.
– Мама? – шепотом обратился он к сонному голосу в телефоне.
– Что-то случилось? Почему ты звонишь мне в восемь утра? Ты разбудил меня!
– Прости. Тебе еще не звонил этот человек?
– С чего вдруг тебя стало это интересовать?