Все еще жив
Шрифт:
Сидящая рядом Ольтея поняла, что для них это было всего лишь игрой. Без слов, без выражений — просто игрой. Всё было инструментом, тактикой, предназначенной для достижения какой-то оккультной и коварной цели.
Даже родственные узы или любовь… Именно так, как сказал Финнелон.
Она, конечно, знала это уже много лет, но лишь в том смысле, в каком знала всё угрожающее: в углах, в тёмных уголках своей души. Но теперь, играя с ними в эту игру, Ольтея, казалось, понимала это знание до самого низменного его значения.
Она понимала, что, если бы не Финнелон и не постоянный
Ставкой в игре подобного уровня идёт далеко не смерть. В играх бессмертных и богов монетами идут чужие души.
Силакви замер, напоминая человека, потерявшего рассудок. Его заострённая борода казалась горячей на солнце. Милене показалось, что она заметила краску, которой он маскировал избыток седых прядей.
— И ты готова довериться мнению деревенских версов? — спросил он.
— Я готова довериться суждениям незаинтересованных лиц, чьи жизни и без того скоро закончатся, — ответила Мирадель. — В крайнем случае, проверить можно и их.
— А потом проверить тех, кто проверял проверяющих? — выгнул жрец бровь.
Императрица осознала, что мужчина пытался затянуть разговор. Зачем? Чтобы выжать из неё ещё какую-то информацию? А может, она была небрежна и ненароком выдала свои мысли? Что такого важного услышал Киан, что теперь, когда уже, казалось, всё решено, преступно медлил и плёл словесные кружева?
Милена кивнула в сторону Ольтеи. При всех своих недостатках, её любовница была умной и компетентной помощницей, которая по настоящему хорошо умела ей угождать. Императрица решила, что она могла довериться ей в этом вопросе.
«Нужно верить хоть кому-то, иначе я давно считала бы своим врагом весь мир», — подумала Мирадель.
— Мы не брали кого попало, это лучшие представители Тайной полиции, — пояснила Ольтея. — Маги, которые успели провести немало серьёзных процедур дознания и владеют должным опытом. Всё пройдёт быстро и просто. Опасаться нечего, я лично проконтролирую процесс и…
— Достаточно, — оборвала её Милена, а потом посмотрела на высшего жреца, — он и так всё это знает.
Задохнувшись от гнева, глава всех храмов территории Империи Пяти Солнц откинулся на спинку стула.
— Вот как, — только и произнёс он, демонстрируя позу и тон невинного человека, сбитого с толку и запуганного чужой иррациональностью.
Глядя на него, императрица сразу вспомнила слова Дэсарандеса: «Если чьи-то действия полностью соответствуют твоим ожиданиям, то этот человек обманывает тебя».
«Верно, — согласилась с ним Милена. — Чем более немыслимым кажется притворство, тем больше он притворяется…»
Поэтому Мирадель тоже до последнего будет играть свою роль.
— Я не понимаю тебя, Киан, — качнула она головой. — Если ты невиновен, как утверждаешь, если не задумывался о перевороте и не использовал свою власть, чтобы очернить меня, то что ты теряешь? Процесс никак и никем не будет афиширован, ты просто зайдёшь в комнату и выйдешь из неё спустя полчаса.
Милене казалось, будто она уже знала, что некромант увидит в воспоминаниях высшего жреца — и что он потом расскажет
— Простое опасение, что мы передаём столько секретов абсолютно непонятному версу, — заявил Силакви. — Что будет, если он скажет, что я предатель? Сколько проверок и процедур мне потребуется пройти после этого, дабы доказать свою непричастность?
Всё, что ей было нужно — это опора.
— Доверие — очень хрупкая вещь, Киан, — высказала Мирадель. — Разбить его просто, а восстановить почти невозможно. Я надеюсь, что ты не разочаруешь меня.
Уже через час в соседнем крыле подготовили всё необходимое и во дворец прибыли спешно вызванные представители Тайной полиции, которые уже довольно долго ожидали этого момента. Всё было подготовлено заранее.
Ольтея внимательно следила за поведением обитателей Ороз-Хора. Совсем скрыть факт подготовки подобной процедуры было невозможно, особенно если не ставишь перед собой такую цель. Поэтому сейчас создалось ощущение ожидания чего-то очень важного, отчего прибыли даже министры. Оно и немудрено, высший жрец Хореса вот-вот будет допрошен одним из самых жёстких методов — связкой «целитель-некромант»!
Самый святой человек в Империи прошёл мимо стражи и собравшихся придворных. Вопреки планам Милены и строго так, как хотела Ольтея, слухи о предстоящем умудрились разойтись по дворцу, что вызвало очередную порцию недовольства у Киана.
По пути Силакви чуть отодвинул плечом капитана гвардии — Карсина Безу и герцога Вентуриоса, чтобы предстать перед Мирадель, которая, даже несмотря на свою миниатюрную фигуру, казалась внушительной из-за строгого и вычурного наряда.
Уже не в первый раз Ольтея поймала себя на том, что ненавидит высшего жреца не только из-за его власти и влияния в Империи, но и из-за того, как много места тот занимает в пространстве. Независимо от того, по какому поводу, будь то благословение, брак, проповедь или рождение ребёнка, Киан Силакви создавал вокруг себя ауру сокрушительной силы.
— Хватит легкомыслия, — отрезал он. — Хочу поскорее покончить с этим.
К этому моменту он успел переодеться. На жреце было белое одеяние с расшитыми золотом краями — строгое, даже по его степенным стандартам. Если не считать золотого солнца Империи, висевшего у него на груди, единственной уступкой, которую он сделал по отношению к украшениям, были золотые наручи с выгравированными на них молитвами.
Милена кивнула и вся процессия направилась в подземелья. За весь путь ни один из них не произнёс ни слова, за исключением Роддерка Хиторна, старого министра контроля магии и школ, который попросил прощения у императрицы, как только они спустились на минус первый этаж, и спросил, может ли он продолжать путь самостоятельно — в темпе, более подходящем для его древних костей. Они оставили хрупкого пожилого мужчину позади, следуя по заранее расчищенным лестницам и коридорам, на каждом шагу охраняемыми элитными инсуриями из гвардии Дэсарандеса. Настенные артефакты-светильники бездействовали, несмотря на то, что день был тёмным (собирались дождливые тучи), и поэтому порой они проходили через места абсолютного мрака.