Всё это про любовь
Шрифт:
– Ты девка видная, титястая, дай бог тебе здоровья, ты мне растолкуй, - он кивнул на лавку, я села.
– Евгения, это как по-нашему будет?
– Женя.
– А-а!
– он обрадовался.
– Генька! Была у меня одна Генька в пиисят четвёртом. Огонь, а не баба. С юбки выпрыгивала, так у ей жгло.
– Я тороплюсь, дедушка.
– Одну минуту, - он сделался серьёзным.
– Вот смотри. Ситуация. Допустим, я помру.
– Он сказал это с вопросительной интонацией, будто у него был шанс на вечную жизнь.
– Допустим, попаду в рай. Можем же мы такое допустить?
– Можем.
– А в раю Толик Копытин!
– И?
– А я его терпеть не могу! Просто до икоты не перевариваю! Что мне делать?
Я задумалась: "Дела! Божьи одуванчики рай поделить не могут. Будто это туалет в коммунальной квартире".
– Во-первых, вам рано об этом думать. Во-вторых, где гарантии, что Толик Копытин в раю? Может быть, его там нет.
– Есть, - Сахарный Дед почесал в затылке.
– Толька точно там. Он всю жизнь праведником прожил. Это у меня путёвка под сомнением. Я вон и заборчик вокруг церквы починил. Покрасил за свои деньги. Как тебе цвет?
Я пригляделась: кобальт светлый синий. В пропорции один к... трём.
– Очень красиво.
– Как думаешь, зачтётся?
– Думаю да.
Мы распрощались. В последний миг, каким-то неуловимым движением дед цапнул меня за ягодицу - ущипнул. Я погрозила ему кулаком, и поняла, что опыт не пропьёшь. Большой мастак этот сахарок до женского пола. Факт.
*
Светлана Насонова была прописана по Большову Сливовому переулку, дом двадцать три. Квартира номер семь. "Третий подъезд, третий этаж, - как в "Бриллиантовой руке".
– Или там был четвёртый подъезд?"
Дом окружали яблони. Со всех сторон - будто его построили на полянке в саду. Я подумала, что здесь волшебно ранней весной, когда цвет. Аромат - до одури. В распахнутые окна втекает любовь, души людей обнажаются, становятся нежнее. Чутче понимают друг друга.
Третий этаж, седьмая дверь. Позвонила. Тишина. Прислушалась: кажется, льётся вода. Позвонила ещё раз.
– Вовка, это ты?
– женский голос кричал из-за двери.
– Входи, не заперто! Я волосы сушу.
"Волосы это похвально, - согласилась я.
– Только я не Вовка". Ещё раз надавила на пипочку. Дама за дверью чертыхнулась, прошаркали тапки. Дверь распахнулась мгновенно и во всю ширину.
– Вов...
– девушка осеклась, увидев на пороге меня. Опешила, но только на мгновение. Посмотрела с удивлённым нахальством: - Тебе чего?
– Здравствуйте!
– вежливо ответила я.
"Показать удостоверение?" Почему-то на хамоватых людей очень благоприятно действуют мои бордовые корочки. Причём, я заметила, не столько содержанием - должность журналиста, в сущности, рядовая, - сколько самим фактом существования. Удостоверение. Символ власти. Хамоватые люди обожают власть.
Пока девушка читала мою фамилию, я откровенно её разглядывала: круглое милое личико, полные губы, маленький нос. Пушок над верхней губой: "Темпераментная". Полные белые ноги с красивыми ровными коленками. Выдающаяся грудь. "Интересно, что бы сказал Сахарный Дед?" Шелковый халат с георгинами накинут на голове тело. Провинциальная непосредственная красота - всё на показ, всё в десять раз ярче, чем нужно.
– Могу я поговорить со Светланой?
– Ланка уехала, - девушка огорчилась.
– К тётке в деревню. Да три дня.
Оказывается, это ещё не край света. Есть деревня, где живет водяной, рядом леший и тётка Насониха.
– Ай, как плохо, - я растерялась.
– А впрочем... может быть вы мне поможете?
– Конечно помогу, - ответила она уверенно.
– Меня зовут Карина.
– А фамилия?
– Ломова.
– Очень приятно!
– я протянула руку, она с чувством её сдавила.
На кухне было уютно. Занавески с рюшечками, карамельки в хрустальной вазочке. На плите шумел чайник. В глиняной вазе на подоконнике - ветка сирени. Девчачий рай.
– Вовка принёс?
– я кивнула на цветы.
Щёки Карины порозовели: - Ага. Заходит иногда. Женихается.
По лицу девушки пробежала ревностная тень: Чего это я удумала? Уж не собираюсь ли положить глаз на её счастье? Я растерялась: оказывается даже Вовка из тридевятого царства представляет для кого-то ценность. Будто этого добра не хватает. Нет, - морщинка разгладилась, - не собирается. Угрозы нет.
– Вы вдвоём здесь живёте?
Она кивнула и спросила: - А вы зачем пришли?
Какая милая непосредственность! Не та ли это простота, что хуже воровства? Я ответила, что хочу разобраться в происшествии. Понять.
– Расскажите про Светлану. Где она работает?
– В Центральном Доме Мод.
– Швея?
– Чо это швея?
– Карина обиделась.
– Это я швея. При том, не швея, а портниха. У меня второй разряд. Я могу вам такую брючную пару могу сострокать... в Москве так не сделают!
– А Света?
– Лана - ведущая шоу. Иногда сама участвует в показах. Если модель нравится.
"Понятно. Девушка тянется к прекрасному. Ценит красивое. И дорогое". Я поймала себя на мысли, что предвзято отношусь к Насоновой. С чего бы это? Быть может из-за "Ланы" - мне не нравилось это сокращение.
– Расскажите, как это произошло? Я говорю об...
– она кивнула, что поняла.
– Да как это бывает? Кобель он и есть кобель. Глаза водярой залил и...
– А если с самого начала?
– Они на речку поехали. Клёновы Ирка с Сергеем, Маринка Игнатьева со своим новым. Представляете дурищу: два раза за мужем была и опять себе клоуна нашла!
– В каком смысле?
– В прямом, он в цирке выступает. Я ей говорю, а уедет цирк, что делать будешь? А она отвечает: "Мне наплевать. У нас любовь". Вот дура!
Я мимически выразила своё глубокое сопереживание.
– Я тоже должна была ехать.
– Карина развернула карамельку, сунула за щёку. Подняла на меня глаза. Я удивилась, какие они красивые. Большие, ясные, наивные.
– Только не смогла. Директриса дежурить оставила. А Ланка поехала. Ну и этот... козёл с ними. Кабачок переросший.