Всё хорошо, что хорошо кончается
Шрифт:
— Неведомо где, — отвечаю я, передавая брата старику.
Дамиан мгновенно утихает и даже взвизгивает довольно, хватаясь за узловатый палец. А я продолжаю рассказ:
— Они направились к замку, видите, вот он на холме, и хозяйка этого дома заманила их в какую-то ловушку. Мы одни с Андраником и остались, да вот ещё коза принесла Дамиана. Может быть, она сообразит привести нас и к остальным.
— Что за хозяйка-то? — спрашивает Невен. — Живёт здесь кто, что ль?
— Не то чтобы живёт, — говорю я. — Померла сколько-то там сотен лет назад.
— Ух! — только и отвечает мужик, ёжась, и лишь глаза его виднеются теперь над кромкой грубого шарфа.
Не спеша мы возвращаемся к Андранику, сидящему у тела Вилхелма и задумчиво листающему альбом. Видимо, он извлёк его из сумки, привешенной к козьему боку. Услышав наше приближение, Андраник поднимает взгляд.
— Я вот тут читал записи Тилли, — говорит он. — Думал, может быть, записку для нас отыщу, если остальные помогли козе выбраться оттуда, где сами находятся, и послали её на наши поиски. К сожалению, ничего.
— Ого! — радостно восклицает старый Эб при виде тела, лежащего на земле. — И кого это вы кокнули, парни?
— Это не мы, — оправдываюсь я, — он уже таким и был.
— Так надобно б схоронить бедолагу, — советует старик.
Тут Андраник вскакивает на ноги с таким видом, будто получил именинный пирог.
— Схоронить! — восклицает он и тычет пальцем в альбом.
— Ты чего это? — спрашиваю я, беспокоясь, как бы его хрупкий рассудок не повредился от треволнений последних дней.
— Ведь правителей, — говорит Андраник в возбуждении, — тут же сказано! А что, если? Может быть, это не про него, а про них!
Ох, бедняга, точно свихнулся. Будто у нас и без того хлопот было мало.
— «Утративших силу, соедините нас в храме», вот! — выпаливает этот безумец, тряся альбомом. — А что, если это не про колдуна, и не про кого-то обессилевшего, а про умерших? Ведь прах королей может покоиться в храмах!
— Чего он говорит-то? — тревожно спрашивает Невен. — Пойдём, может, отсюда, а?
— Мне больно это говорить, но кажется, ты подал дельную идею, — киваю я Андранику. — Значит, тащим его обратно на холм?
— На какой такой холм? Где мертвяки гуляют? — бормочет Невен. — Не пойду я туда...
— И правильно, — соглашаюсь я, — не пойдёшь. Потому что ты сперва отправишься на поиски дома, где видел тело старухи, и возьмёшь это тело, а тогда уж и принесёшь его в храм.
Здоровяк сереет, сливаясь по цвету с грубой шерстью своего щарфа.
— Ме-е-е! — внезапно орёт коза, принимаясь брыкать копытцами. Похоже, она пытается сбросить с себя мешок и опустевшую люльку.
Я подхожу к ней, и едва лишь развязываю ремни, как коза припускает бежать и в одно мгновение скрывается из глаз в переулке, сворачивающем влево.
— Во, — говорит Невен, — даже скотина чует недоброе. Ох, и не хотел я сюда идти...
— Разнылся-то! — напускается на него Эбнер. — Нюни распустил, будто дитятко малое! Мы сюда чего тащились-то? Чтобы помочь ребятам, вот. Так сопли подбери да иди за старухой. А кстати, что за старуха-то, это ты её порешил?
— Да не трогал я её! — рычит Невен. — Порешённая она уж была! Так что ж, неужто и впрямь отыскать её надобно?
— Прошу вас, — вежливо говорит Андраник, — вы очень нам поможете. Принесите её, пожалуйста, к храму. Это во дворе замка, с левой стороны. Там ещё такие красивые разноцветные окна, их ни с чем не спутаешь.
— Ох, ну что ж, — мнётся мужик в растерянности.
— Нела и остальные в большой опасности, — говорю я. — Если мы принесём тела мёртвых в храм, может быть, с этой земли спадёт проклятие, и это поможет им всем спастись. Надо бы нам поспешить.
— Тьфу, ладно! — машет рукой Невен, разворачивается и решительно идёт вниз по улице.
Мы с Андраником вновь подхватываем тело Вилхелма и тащим его обратно. Это оказывается значительно сложнее, чем спускать вниз.
Старик идёт сбоку и рассказывает довольному Дамиану ужасные вещи о порешённых и кокнутых людях в целом и о Вилхелме в частности. Я не в силах его заткнуть, но радуюсь хотя бы тому, что мой брат ещё не способен ничего понять.
Правда, Андраник способен, и если старик выведет его из строя, не знаю уж, как доволоку мёртвого правителя на холм по обледеневшей дороге.
Каким-то чудом, не иначе, нам удаётся взобраться. Войдя в храм, мы тащим тело Вилхелма к помосту у дальней стены, на котором стоит стол, и оставляем там. Затем садимся рядком на каменную скамью и принимаемся ждать Невена.
— А-а-а-а! — доносится вопль издалека. — А-а-а!
Голос этот грубый, мужской, и его владелец орёт, не умолкая.
Я кидаюсь к двери, Андраник тоже. Распахнув створки, мы видим Невена. Он бежит от моста с телом старухи на руках и вопит:
— А-а-а-а-а-а-а-а!
За ним по пятам следует призрак колдуньи, и это среди белого-то дня. Бедняга Невен, жизнь его к такому не готовила.
— Сюда, сюда! — машем мы руками и сторонимся.
Невен пролетает мимо, грохоча по дощатому полу, не очень-то бережно опускает тело старухи рядом с Вилхелмом и пятится, вопя, от призрака, неотступно следующего за ним.
Наконец бедняга натыкается на стену и сползает по ней, прикрывая голову руками. Но дочери вождя нет до него дела, она глядит на мёртвые тела тех, кого знала при жизни.