Все и ничто
Шрифт:
— Боюсь, вам придется ввести меня в курс дела. Пока я не понимаю, о чем вы говорите.
Рут заметила, что Сара вцепилась в стол с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
— Я не собираюсь ждать дальше. Я ему об этом сказала, даже предупредила, что скажу вам, но это все без разницы.
— Да, но что именно скажете? У вас что, снова роман? И вообще, ваши отношения прерывались?
— Да, прерывались. Когда он не захотел вас бросить, потому что вы должны были вот-вот родить ребенка. Я уехала в Австралию, там довольно погано провела время,
Рут хотелось задать так много вопросов, они настолько оккупировали ее мозг, что она вряд ли бы вспомнила сейчас собственное имя.
— Когда это случилось?
— Пару месяцев назад.
— И с той поры вы встречаетесь?
Сара кивнула:
— Мне очень жаль, правда.
Рут смутно догадывалась, что Сара играет в какую-то игру, и чувствовала себя матерью, каковой она, собственно, и была, не готовой мириться с этим дерьмом.
— Нет, не надо, не извиняйтесь. Боюсь, я могу вас ударить, если вы будете продолжать в том же духе. Мне нужны только факты, и тогда я отойду в сторону и не буду вам с Кристианом мешать.
Сколько ей, двадцать три, двадцать четыре? Что он в ней такое увидел, все это настолько абсурдно. Когда Рут думала о своей новой жизни, прежде всего она беспокоилась за Бетти и Хэла.
— Что конкретно он вам пообещал, Сара?
— Он хочет вас бросить, но никак не может. Говорит, что любит детей и все еще любит вас, но уже по-другому. Он мне сказал, что вы постоянно ссоритесь и не занимаетесь сексом.
— Мы только в эти выходные занимались сексом. — Как только она произнесла эти слова, Рут поняла, что не стоит вести разговор в таком ключе. — И вообще, мы занимаемся сексом постоянно. Но ведь никогда нельзя верить лжецу, так, Сара?
Девушка опустила глаза, и Рут сообразила, что та пытается выглядеть элегантной и скромной.
— Мне все равно, говорите, что хотите. Вы ведь должны за него бороться.
Рут рассмеялась:
— Шутите? Вы в самом деле думаете, что я после этого захочу иметь с ним какие-то отношения? Можете забирать его.
Сара улыбнулась. Так улыбнулась бы Бетти, если бы ей сказали, что она может съесть два мороженых подряд.
— Правда? — прощебетала она. — Вы уверены? Вы не будете нам мешать?
Рут никогда не позволит Бетти встретиться с этим чудовищем в женском обличье. У нее возникло желание что-то сказать, защитить Кристиана.
— Мы же не говорим о каком-то платье. Мы говорим о человеке.
— Я знаю, простите. — Сара наклонилась вперед. Рут даже испугалась, что та попытается взять ее за руку. — Просто я так долго ждала этих слов, что не верю, будто это происходит. Не верю, что все прошло так легко, вы были такой разумной, и теперь, когда мы со всем разобрались, можно будет попытаться снова.
— Попытаться снова?
— Завести ребенка. Вы знаете, первого мы потеряли.
Рут поняла, что ее сейчас вырвет.
— Бог
— Конечно. — Теперь руки Сары были сложены на животе, как бы защищая его.
— Вы беременны?
— Пока нет. Но надеюсь, это скоро произойдет.
У нее было впечатление, будто кто-то сообщил ей, что она живет с убийцей. Ее муж собирался бросить одну семью и завести другую, вот так просто, как будто он покрасил комнату в неудачный цвет и подумал, а пошло оно все, куплю другую банку краски, потрачу еще день и все перекрашу.
— Мне пора идти, — сказала она, вставая.
Сара подняла на нее глаза, взгляд снова голубиный. Невозможно было представить, что этот взгляд очаровал ее мужа.
— Мне очень жаль, что я вынуждена была так поступить, Рут, но вы же знаете Кристиана, он такой беспомощный.
Это было уже чересчур. Рут наклонилась через стол так близко, что Сара поморщилась:
— Как оказалось, я совсем не знаю Кристиана. И очень жаль, потому что я прожила с ним последние десять лет — и только сейчас выяснила, что понятия не имею, какой он. И мне не дано понять, почему вы или кто-то вроде вас хочет быть с таким подлым человеком. А насчет разумности, так можете передать Кристиану, что я собираюсь сделать его жизнь гребаным адом.
Рут ушла. День был чересчур, чересчур светлым, и мимо шло слишком много людей с таким видом, как будто им совсем нечего делать, как будто это будет еще один день из череды приятных дней, который прокатится мимо и оставит туманное впечатление о том, какова ваша жизнь, а не четкие воспоминания. Рут чувствовала себя оскорбленной и боялась, что грохнется в обморок, а ей не хотелось делать это на публике. Она остановила такси и дала водителю свой домашний адрес. Во время поездки у нее хватило силы воли позвонить в офис и сказать, что у нее внезапно началась страшная головная боль. Женщина, сделавшая этот звонок, была убедительной, на ее спокойном голосе никак не отразились бушующие в голове волны.
Она не позволила себе расплакаться в такси, так что к тому моменту, когда она вставляла ключ в замочную скважину, глаза резало от усилий сдержать слезы. Бетти еще должна быть в школе, и она надеялась, что Хэл ее не заметит. Из кухни доносился смех, но дверь была почти закрыта, так что Рут не было видно, что там происходит. Она было решила сразу пойти наверх, но потом сообразила, что это будет слишком странно, и позвала Эгги. Смех немедленно прекратился.
Из-за двери показалось красное лицо Эгги.
— Рут, вы в порядке?
— Нет. У меня чудовищно болит голова. Я просто хотела, чтобы вы знали, что я дома. Вы могли бы не говорить об этом Бетти и не пускать Хэла наверх? Извините, но мне обязательно надо поспать.
— Конечно, конечно. Вам что-нибудь принести?
— Нет, нет. — Рут уже положила руку на перила, она уже была всего в нескольких шагах от постели. — Все, что нужно, есть наверху. Мне надо заснуть. Да, и если Кристиан позвонит, скажите ему, что я сплю и не могу разговаривать.