Все и побыстрее
Шрифт:
Гонора крепко сжала руку отца. Его ладони — хрупкие, с длинными пальцами — напоминали ее собственные.
Ленглей отвернулся. Его взгляд рассеянно скользил по апельсиновым деревьям за окном.
— Я написал Мортимеру Франклину Смиту, ты должна его помнить. Он владеет издательством «Брайтон-хаус». У них сейчас есть вакансия как раз для человека моей квалификации.
— Ты хочешь уехать в Лондон? — Гонора зябко передернула плечами, вспомнив их холодную, как погреб, квартиру.
Ленглей заходил по комнате.
— Вот так обстоят
— Это не проблема. Курт оставил мне достаточно денег.
— Я не могу жить на твои деньги.
— Папа, ты говоришь глупости. По крайней мере ты должен остаться здесь до следующего месяца, а там, глядишь, Курт вернется.
— Мне бы очень хотелось быть с тобой, когда мой первый внук появится на свет, — лицо Ленглея приняло страдальческое выражение, — но такой случай бывает раз в жизни. Я не могу упустить этот шанс.
Гонора молча кивнула.
— Гонора, — продолжал Ленглей, — между нами не должно быть никаких недоразумений. Я не возьму у тебя ни пенни, пока мы не договоримся о процентах. Между нами должно быть деловое соглашение. Это мой долг чести.
Как часто Гонора слышала от отца эти слова там, в Лондоне. Ведя деловые переговоры по телефону, Ленглей всегда ссылался на долг чести.
— Но ведь я твоя дочь, — сказала она тихо.
— Я просто хочу занять у тебя деньги под проценты. — В голосе Ленглея чувствовалось раздражение, его взгляд блуждал, избегая взгляда дочери. — Меня бы устроила тысяча. Не фунтов, конечно, — добавил он поспешно, — долларов.
— Тысяча? — едва слышно переспросила Гонора.
— Ну да. Если ты можешь одолжить мне больше, я не буду возражать. Тогда бы я смог купить билет второго класса вместо третьего, да и вообще…
Самая большая сумма, которую Гонора видела за последнее время, была проставлена на чеке доктора Кепвелла — триста долларов. Сколько же денег осталось на ее счете? Гонора не была сильна в арифметике и сейчас силилась подсчитать в уме, сколько у нее денег в банке. Кажется, около тысячи двухсот долларов. С видом побитой собаки Ленглей наблюдал за дочерью. Гонора продолжала размышлять. Курт должен вернуться через две недели. Она вполне проживет на оставшиеся двести долларов.
— Тысяча долларов — это все, что я могу тебе дать, — сказала она наконец, не смея поднять глаза на отца. Гонора боялась уязвить его самолюбие.
Спустя два дня Гонора проводила отца на вокзал. Расставаясь, оба горько плакали.
На следующей неделе вдруг появились непредвиденные расходы: доктор Кепвелл заставил ее сделать рентген и направил к дантисту, который поставил ей пломбу; на станции техобслуживания ей сказали, что она еще жива только чудом, так как в машине неисправны тормоза. Кроме того, Ленглей записал купленные подарки на ее счет. Подсчитав все расходы, Гонора успокоилась: на счете должно было остаться сто тридцать пять долларов и семьдесят три цента.
На
«Они, вероятно, ошиблись», — подумала Гонора и принялась снова подсчитывать в уме расходы последних дней. Ничего не сходилось. Она оторвала кусок от бумажной хозяйственной сумки и стала складывать цифры, пытаясь найти ошибку, и скоро нашла ее, но не в свою пользу. Банк был прав — у нее оставалось тридцать пять долларов с мелочью. Гонора зарыдала, но скоро взяла себя в руки и стала думать, что делать дальше.
Накинув плащ, она побежала на почту и отправила Курту телеграмму. Последующие два дня она сидела дома и ждала ответа от Курта. Холодильник был пуст, и Гонора пила только чай.
Каждый раз, когда ребенок начинал шевелиться, Гонора покрывалась испариной. Она во что бы то ни стало должна уберечь это маленькое, беззащитное существо, жившее в ней, — ребенка Курта. Как она могла отдать тысячу долларов отцу? Как он посмел просить ее об этом? Кристал бы никогда не отдала ему свои последние деньги!
Когда на третий день ответ от Курта не пришел, Гонора отправилась в западное почтовое отделение, чтобы узнать, есть ли на ее имя денежный перевод. Погода была неприятной — дул горячий ветер Санта-Ана. Почтовый служащий объяснил Гоноре, что денежные переводы поступают в банки, и посоветовал ей обратиться в одно из его отделений. В банке ей сказали, что из Лалархейна не было никаких поступлений на ее имя.
Гонора отправилась домой. У почтового ящика она замедлила шаг: а что, если пришло письмо от Курта? Дрожащей рукой она открыла ящик. В нем лежало три толстых конверта. Все письма были от Курта.
В холле появилась домовладелица, и Гонора вспомнила, что сегодня второе апреля — дата внесения арендной платы за квартиру. Выбежав на улицу, она торопливо вскрыла одно из писем и быстро пробежала его глазами.
15 марта 1950 года.
Гонора, дорогая!
У меня для тебя плохие новости. Земля здесь труднее, чем полагали геологи, и мы столкнулись с массой проблем. Я смогу вернуться домой только в середине мая, и это в лучшем случае.
Все померкло у нее перед глазами, и она без сил опустилась на скамейку. Ветер завывал в ветвях деревьев, раскачивая их. Этот шум сливался с шумом у Гоноры в голове.
Глава 19
Проезжая место аварии, Гонора крепче сжала руль. Большой трейлер, один из тех, что осуществляют перевозки между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско, перевернулся и съехал в кювет. Картина была ужасной. Курт неоднократно говорил ей, что на крутом подъеме надо сбрасывать скорость, иначе могут отказать тормоза. Механик заверил, что починил тормоза ее машины. А что, если они снова сломались?