Всё исправить
Шрифт:
Он досадливо бросил авторучку на стол.
– Добрые дела наказуемы, как говорится. Ну да ладно… Что намерены предпринять?
– В смысле?
– Излагаю ситуацию. Инфаркт свалил Веру Николаевну Белоглазову прямо на глазах у мужа. Что не могло не сказаться на его состоянии. Наступило резкое ухудшение, сейчас он снова под капельницей. Нужна немедленная операция. Ну и сама Вера Николаевна… Слава Богу, под рукой оказалась стрептокиназа. Иначе б…
И снова, уже в который раз, Алексей ощутил то самое странное раздвоение. Одна его ипостась,
– … В общем, решайте.
– Что именно? – сейчас и свой голос Чекалов слышал будто со стороны. – Не хотите ли вы сказать, что их обоих можно выписать в таком состоянии?
– Вы не поняли, – лицо зав. отделением отвердело. – Речь не идет о немедленной выписке, естественно. Операцию мы проведем сегодня же. Сейчас же, если точнее. Но и о долечивании Белоглазова в стенах нашей клиники речь уже тоже не идет. Если совсем откровенно, речь идет о двух смертельных исходах в отделении. Если учесть обстоятельства, при которых у Веры Николаевны произошел инфаркт… Мы с вами взрослые люди. Уверен, вы меня поймете.
– Ну что же… – Чекалов криво усмехнулся. – По крайней мере, откровенно.
– А я всегда стараюсь говорить правду, если это возможно, – не смутился врач. – В общем, Веру Николаевну мы переведем в кардиологию, я договорюсь. Думаю, уже завтра ее жизнь окажется вне опасности, благодаря своевременно принятым мерам. Что касается Сергея Михайловича, то жду ваших предложений. В любом случае, перевод в больницу по месту жительства следует осуществить в течении недели.
– Док, а вам не кажется, что это просто убийство?
– Нет, не кажется, – похоже, смутить этого доктора было в принципе невозможно. – У меня жена инвалид-колясочник, и дочка едва в школу пошла. И меня никто еще не спросил, что я по этому поводу чувствую. И в магазинах никто скидок не делает – плати деньги или проваливай. И мне нет никакого резона лишаться своего места из-за вас, извините. И нет моей вины в том, что все так неудачно сложилось. Пока были шансы пятьдесят на пятьдесят, я делал все, что мог.
– А сейчас?..
– А сейчас остается надежда на чудо.
Вовсе она не бессмысленна, эта злобная реальность, думал Чекалов, следя за лицом завотделения. Она очень опытный стратег, не хуже какого-нибудь Манштейна. Накопила силы, подтянула резервы… И когда противник расслабился, решив, что ситуация стабилизировалась – бац! Операция «Тайфун»…
– Вот что… Я не готов сегодня решать такие вопросы. Давайте завтра.
– Ну хорошо. Жду вас завтра. Белоглазова готовим на стол!
Солнце наконец село, залив бледным золотом небосвод, и сиреневые тени медленно, неотвратимо заполоняли улицы. Квадратные черепа домов таращились квадратными огненными глазами окон.
Юля шла нахохленная, понурая. Да и у самого Алексея на душе было очень, очень погано.
Итак, подведем предварительные итоги. Нет, даже не так, пожалуй – скорее анализ оперативной фронтовой сводки. Что мы имеем к исходу этого дня…
Два беспомощных старика на больничной койке, в критическом состоянии. Практически отсутствующие финансы. И что самое скверное, в ближайшее время ситуация может лишь ухудшиться – ну разве что у хозяйки «Андромеды» взыграет совесть… Но и в этом случае, на одной Юлькиной зарплате сложившуюся ситуацию вытянуть весьма проблематично.
Резервы? Имеется Володькина комната. Еще, пожалуй, «Москвич» Белоглазова-старшего. Но все это, так скажем, резервы неотмобилизованные. Продать сейчас все это невозможно, поскольку по закону Сергей Николаевич вступит в права наследования спустя полгода после Володькиной смерти, и к тому же пребывает в недееспособном состоянии. А теперь вот и тетя Вера… Пожалуй, даже перевод их пенсии сюда за май теперь проблема… Да и не выход это, пенсии, так, крохотное облегчение. Попытаться сдать Володькину жилплощадь в найм? Ну-ну… В том вертепе если кто и поселится, то уж точно денег с него не увидишь. Черт, черт, как все скверно выходит…
Впереди уже зияла темная арка – точно гигантская амбразура. Чекалов привычно напрягся, прислушиваясь к своим ощущениям… Ничего. Пусто. Спит ящерка, и бегать вдоль хребта не собирается, похоже…
– Что, Лешик… Нормальные герои опять идут в обход? – ни тени насмешки в ее голосе. Вот так… Привыкла, выходит. Уже мыслит логикой войны. «При обстреле эта сторона улицы наиболее опасна»
– Не… Прямо пойдем, – он скупо улыбнулся. – ДОТ пуст, гарнизон на нарах.
– Как скажешь.
Они миновали арку, пустынную и тихую. Поперек дороги шмыгнул котяра, фосфорически сверкнув глазами.
– Интересно, какой масти этот кот? Черный? – спросила Юля, плотнее беря мужа под руку.
– Кто его разберет… Ночью все кошки серы… Осторожней, тут яма на яме.
Возле подъезда стоял и курил сосед, накинув на плечи куртку.
– Здоров, Лексей! Юленька, мое почтение!
– Привет, дядь Вася, – вежливо отозвался Чекалов.
– Слушь, это не вашего гостя там «москвичок» под окнами стоит? Кузов «универсал» который…
– Ну, – подобрался Алексей.
– Вот те и «ну»… Колеса сняли с него, все четыре! А постоит еще, так и вовсе разберут. Разе можно на столько-то оставлять?
– В больнице сейчас хозяин, – Алексей подавил совершенно неуместный, прямо-таки идиотски-истерический смех. Вот как… Вот так, стало быть. Госпожа злобная реальность развивает успех, вводя в прорыв свежие силы.
– А не то и вовсе сожгут, – продолжал сосед, попыхивая сигареткой. – Шпана, хуле!
– Юля, Юль…
– М?
Ночник горел, как всегда, мягким уютным светом, загоняя тьму в щели. Портьера на окне отсекала мрак, терпеливо ждавший за окном.
«…Ночью все будет иначе»