Всё из-за тебя, Итан
Шрифт:
Должно быть, дедушка Айк сознаёт, что сглупил, потому что откашливается и предлагает мне горсть семечек.
Я качаю головой.
– Итан, я не…
– Всё в порядке, – перебиваю я. Не хочу, чтобы дедушка Айк передо мной извинялся, будто я на сто частей разорвусь, если он что не так скажет. И на всякий случай добавляю: – Я тоже в порядке.
Мы уже выехали за город и теперь катим мимо клубничных грядок. Вдоль дороги попадаются деревянные ларьки, в которых обычно продают свой товар фермеры, но все
– Ты чего?
– Тебя кто-нибудь машину водить учил?
– Нет, если не считать картов. – Мы с Кейси часто ходили на картодром. – Мне ведь всего двенадцать. Это…
– На два года больше, чем было мне, когда я сел за руль. Давай-ка поменяемся. – И, не дожидаясь ответа, дедушка Айк хлопает водительской дверью. Я расстёгиваю ремень, перебираюсь к рулю. Живот скручивает от того, что я сперва принимаю за страх, – знакомое ощущение.
Но потом, почувствовав тёплые покалывания, словно взлетающие из костра искры, я понимаю, что впервые за долгое время по-настоящему возбуждён.
Педали я осваиваю довольно быстро. С рулём тоже всё просто – не сильно отличается от карта. А вот переключение передач требует определённой концентрации. Я тотчас же глохну, а через пару метров – ещё раз. Сзади сигналит сверкающий «лексус». Дедушка Айк крутит ручку окна, высовывает руку. Думаю, я в курсе, что показывает эта рука.
– Не волнуйся, – говорит он. – Просто поезжай вперёд.
К тому времени, как мне наконец удаётся без запинки переключиться на вторую, а потом и на третью передачу, правая ладонь уже взмокла от пота.
– Прирождённый водитель, – хмыкает дедушка Айк, когда я торможу перед поворотом на ведущую к нашему дому грунтовку. Грузовик вздрагивает и останавливается.
– Я ведь очень медленно ехал, – отвечаю я, но от его похвалы на душе всё так же тепло. – А можем мы как-нибудь повторить?
– Не вопрос. Некоторые вещи мужчина просто обязан знать. И кто-то должен его научить.
– Спасибо, – бормочу я, когда мы снова меняемся местами и дедушка Айк выводит пикап на дорогу. – Это было… круто.
Дедушка Айк пожимает плечами.
– Только родителям ни слова. И может, тебе стоит попробовать убедить маму сводить вас сегодня поужинать в «Рыбный дом»?
– Ага, отличная мысль.
– Так ты вместо маминых вегетарианских экспериментов получишь сэндвич с тунцом и кукурузные оладьи, а я – целый час тишины и покоя.
– Ты разве с нами не поедешь?
– В «Рыбном доме» ветчину с ржаным хлебом не подают, – усмехается он, сворачивая к дому. – И потом, я люблю поесть в одиночестве.
Похоже, дедушка Айк много чего любит делать в одиночестве.
– Мне жаль, что мама хочет переделать твой дом.
– Мы с твоей мамой не первый раз сталкиваемся лбами. – Складки вокруг его рта собираются в мрачную гримасу.
– Почему вы не ладите? – вдруг спрашиваю я. – И почему мама никогда раньше не возила нас к тебе в гости?
Пикап останавливается у дома.
– Ты сегодня разговорчив, – бросает дедушка Айк, глядя на меня. – Это же прогресс, так?
– Мой психотерапевт, вероятно, именно так и сказала бы, – киваю я.
Дедушка Айк усмехается.
– Дети – существа крепкие, – говорит он. – Крепче, чем думает большинство взрослых. У тебя всё будет хорошо, Итан.
Он явно хочет сменить тему, но в эту игру можно играть и вдвоём.
– Спасибо. Но ты не ответил на мой вопрос.
– В другой раз, малыш. В другой раз.
Нормальность
Маму не приходится долго убеждать поужинать в «Рыбном доме».
– Но вовсе не потому, что это предложил дедушка, – ворчит она. – Просто у меня нет сил готовить ещё один ужин и выслушивать ваше нытьё.
– А они матч показывают? – спрашивает Родди.
Сегодня «Ред Сокс» играют с «Марлинами».
– Вероятно.
– А это «вероятно» значит «да»? Если «нет», я дома останусь.
– Этой семье нужно чаще бывать вместе, – заявляет папа.
Родди тяжко вздыхает.
– В машину! – рявкает папа. – Сейчас же! Поехали!
Чтобы немного утешить Родди, папа по дороге включает игру «Ред Сокс», но через помехи слышно только, что они проигрывают, и я переключаюсь на океан, где по залитому солнцем горизонту скользит одинокий парусник. Вода сейчас совершенно невообразимого цвета: словно расплавилась целая коробка пастели.
В груди тупо скребёт боль – такое иногда бывает, когда я вижу что-то по-настоящему красивое, слышу смешную шутку или читаю потрясающую книгу. И мне вдруг становится грустно, поскольку я точно знаю, что никогда не смогу разделить эти эмоции с Кейси.
К примеру, я никогда не расскажу ей о том, что дедушка Айк разрешил мне сесть за руль пикапа, и не услышу, как она воскликнет: «Да ладно! Я тоже хочу!»
Всё, что нормальных людей радует, меня погружает в глубочайшую тоску. Это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Едва мы успеваем сесть, подлетает официант с кустистыми бровями, по словам мамы, знакомый ей ещё со старшей школы. Остальным он представляется Зовите-Меня-Просто- Ризом. Когда он удаляется, оставив на столе корзинку с домашними оладьями и медовым маслом, мама откашливается.
– Родди, – спрашивает она, – не хочешь поинтересоваться у Итана, как прошёл его день?
– Не особенно, – пожимает плечами Родди.
Мама прикусывает губу.
– А что насчёт тебя, Итан? Тебе не любопытно, как дела у твоего брата?