Всё могут короли. Одним росчерком пера. Пять слов на букву "л"
Шрифт:
И они брались и били. Королевское войско славно сражалось, но, потеряв командиров, теряло свою боеспособность, рассеивалось. Простые воины предпочитали убежать подальше от войны. Господа, у кого были сила и воля, собирали новое войско, или отсиживались у родни. А простолюдины собирались в партизанские отряды. В открытый бой не вступали. Нападали на мелкие отряды, которые были им по силам, или на одиночек. Да, возможно, это – капля в море. Но и капля камень точит.
Аонгус, обучая партизан держать меч и щит, тренируя в стрельбе из арбалета, не заметил большой разницы
Если бы всё пошло по плану, если бы свадьба состоялась, то Аонгус ни секунды бы не сомневался в победе над врагом малой кровью. Но две отважные принцессы спутали все планы, и Аонгусу в срочном порядке пришлось менять расклад сил на сегодняшнюю ночь. Теперь первыми в бой пойдут опытные воины Кинроса и Инверслида, а уже за ними партизаны. И если при первом плане у всех была одинаковая вероятность остаться в живых – примерно пятьдесят на пятьдесят, то сейчас такая вероятность сводилась к нулю. У всех.
И отменить операцию король уже не мог. Отряды Стирлинга, Фалкирка, Данбэтоншира, Чекменхэя, Бьюта уже заняли свои позиции, и предупредить их об отмене операции Аонгус не успевал. С севера на континент с островов королевства Хейллио уже высадилось их войско, а до них вообще три дня пути. Что ж, оставалось надеяться, что боевой дух варваров деморализован смертью вождя. Это единственное на что уповал Аонгус. И вот почему король был так мрачен, возвращаясь в свою палатку с военного совета.
10
В палатке короля сидел, скрючившись, Тэмхас и плакал навзрыд, как девчонка. Когда Аонгус вошёл, мальчишка кинулся навстречу, крепко обнял и прижался к нему своим худым, дрожащим от рыданий телом. Только одно могло довести Тэма до подобной истерики – известие о гибели его любимой госпожи, принцессы Имоджен. Не по едва же знакомым принцессам Бэрэбэл и Дезире он так убивается? Хотя, о том, что с ними сделали варвары, после обнаружения смерти вождя, даже Аонгус предпочитал не задумываться, так это было ужасно. Со смертью Имоджен Аонгус уже внутренне успел смириться и потому просто гладил мальчишку по голове, терпеливо дожидаясь, когда Тэм будет способен слушать и воспринимать успокаивающие слова. А пока закрыл глаза и думал о предстоящем бое.
Вскоре Аонгусу надоело стоять столбом посреди палатки. Пора было заканчивать этот водопад слёз. Сколько можно, в конце концов? У короля есть дела поважнее, чем успокаивать мальчишек! И Аонгус попытался оторвать Тэма от себя. Но мальчишка вцепился, как клещ, и ещё плотнее прижался к нему. Но, вместо раздражения, Аонгус вдруг почувствовал… возбуждение. В его теле разгоралось желание. Он уже давно не был с женщиной, но испытывать вожделение к мальчику? Это было позором! Не допустимым чувством ни для мужчины, ни, тем более, для короля.
Аонгус опять закрыл глаза и попробовал справиться с собой, но вместо этого ощутил жар двух точек на своей груди. А ещё у него включился слух, и он разобрал сквозь всхлипывания имена принцесс, но Имоджен
И тут мозг Аонгуса пронзила догадка. Он с трудом приподнял голову рыдающего… рыдающей и вгляделся в опухшее от слёз лицо. В пухлые, искусанные губы, в покрасневший очаровательный носик, в выплаканные до полупрозрачных карие глаза с зелёными прожилками. Господи, ну как? Как? Как он мог видеть мальчишку в этом нежном девичьем лице принцессы Имоджен? Чёрт побери! Его тело оказалось умнее мозгов!
Аонгус нежно положил голову принцессы обратно на свою грудь и поцеловал её волосы. Руки так и тянулись обследовать её тело, но Аонгус зажал в себе желание. Имоджен не призналась ему, что она Имоджен. В любом случае сейчас не время и не место для объяснений. Неизвестно, что будет с ними завтра, и ей безопаснее будет оставаться пока мальчишкой.
Но он, всё-таки, был не железный, стоять и обниматься с девушкой бесконечно, не смея прикоснуться к ней ни губами, ни руками, когда пожар в паху вот-вот грозит выйти из-под контроля и выстрелить из пушки мощным зарядом.
– Успокойся! Хватит уже! – нарочито строгим и холодным голосом произнёс Аонгус, избегая обращаться к принцессе ни как к девочке, ни как к мальчику, – Ночью бой. Мне надо выспаться.
До Имоджен не сразу дошли слова короля, но, всё-таки, дошли. Она с неохотой расцепила руки и сделала шаг назад, не поднимая головы.
– Разбуди меня в два часа, – уже мягче сказал Аонгус и через паузу добавил, – Хорошо?
Имоджен кивнула и ушла. На Аонгуса так и не взглянула.
11
Заснуть Аонгус так и не смог. Ворочался с боку на бок. Думал об Имоджен. Как он так опростоволосился? Как она смогла его провести? Мог бы и догадаться, если бы присмотрелся! Или потрудился вслушаться в голос. В её низкий бархатный голос, на который иногда срывался мальчишеский фальцет Тэма.
А как он с ней себя вёл? Ругался, как простолюдин. Чуть не задушил. Гонял по сараю, как зайца. А запущенное яблоко? Размышление об отметине, которое оно могло оставить на нежной коже её ягодиц, опять привело короля в возбуждение. А воспоминание о выкрученном ухе покрыло его щёки краской стыда.
Одно радовало – что-то общее в обоих её образах он почувствовал. Мальчика воспринимал как младшего брата. Принцессу – как младшую сестру. Только вот слившись в один, образ уже вызывал отнюдь не родственные чувства. Далеко-далеко «не».
А как сама Имоджен к нему относится? Только как к знакомому? Как к старшему брату? Или он может рассчитывать на большее? Ведь не просто так она себя нахваливала – и танцую, и пою, и рисую, и стреляю метко – хотела понравиться? Аонгус перебрал в уме воспоминания, и ни к какому определённому выводу не пришёл. Сердце сжалось от боли – а ведь у него нет времени это выяснить. Да и к чему смущать её душу? Возможно, после боя свидеться им больше не суждено…