Всё началось в Казани

Кукаркин Евгений

– Это все не я. Это Леонид Ильич.

– Кто? Кто?

– Брежнев, вот кто. На съезде ВЛКСМ я выступил с оригинальным докладом. Тогда он меня и заметил. После съезда вызвали на собеседование в ЦК партии верхушку комсомола и пригласили меня. Брежнев долго расспрашивал о работе. Узнал, что я прекрасно разбираюсь в машинах и мы с ним проспорили о новых подвесках машин пол часа где-то у окна. После этого с комсомолом я покончил. Мой крестник заботливо перетаскивает меня с места на место и все с повышением.

– То-то в КГБ меня сразу

отпустили, когда узнали какой у меня прелестный друг детства.

Машина тормозит и я чуть не вылетаю на переднее кресло.

– Как в КГБ? Ты что, ходил меня туда закладывать?

– Нет. Они сами докопались.

– Ну и что?

– Выпустили и просили ни кому ничего не говорить.

– Так...

Машина трогается.

– А где Шариф?
– спрашиваю я.

– В Выборге. Второй секретарь горкома партии.

– Это ты его тащишь?

– Я. Кто его еще поднимет, как ни я. Говорил тебе, иди в мою команду, давно бы имел машину, все блага и не была бы нужна тебе эта чертова диссертация.

– Так по какой причине ты помогаешь засыпать меня сейчас?

– Милый мой, до твоего последнего заявления, что ты был в КГБ и они все знают о нас, я хотел тебе помочь и даже поднять до директора института. Но ситуация изменилась, теперь ты можешь катиться... на все четыре стороны. Держать тебя в узде уже нет смысла. Действительно, если ты теперь что-нибудь ляпнешь о нас, тебя пришьют они, а не я или Шариф.

– Поговорили. Останови машину, я выйду здесь.

– Катись...

И все же меня провалили. В институте я сразу стал "плохим" и потихонечку началась травля. Сначала, как не перспективную, разогнали мою группу, потом принялись устраивать куда-нибудь меня.

Однажды в коридоре меня остановил старик, академик Петров, патриарх отечественной артиллерии, переживший давление Сталина и придирки Хрущева.

– Вы сейчас без дела, молодой человек?

– Наоборот с делами, сдаю их в архив.

– Ага, не пора бы вам, пока я жив, явиться ко мне. У меня для вас есть работа.

– Не боитесь? Ведь я уже, ношу клеймо отщепенца общества.

– В моем возрасте бояться уже некого. А на ваше клеймо мне наплевать, носите титул хоть руководителя секты, только делайте добросовестно свою работу.

Так я поступил к Петрову.

– Будешь делать проект дальнобойной пороховой пушки, по принципу электромагнитных, - разворачивал передо мной свою идею академик.
– Немцы и Французы во время войны уже делали такие пушки. Но что нам 120 километров, для нас это ничто, нужно делать пушки километров за 600-700. Разгон снаряда через 12 пороховых отсеков, расположенных вдоль ствола. Кажется для своей диссертации ты разработал оригинальную систему фотоэлектрических переключателей с мультиплексорами, вот ее и примени здесь, конечно после соответствующей доработки.

– А все же, какое государство мы будем с нее обстреливать и откуда? Давайте конкретно. Здесь ведь при конструировании надо учитывать условия местности.

Академик задумчиво кивает головой.

– Я пока получил направление на юг. Наша цель Турция с ее крупными городами: Стамбул, Анкара и ближайшими портами Трабзон, Самсун и Зонгулдам. Пока это государство в рамках НАТО, это наш враг.

– Мои оппоненты и противники не раз подчеркивали на сложность и уязвимость таких артиллерийских систем. Они предлагали ракетный щит и соответственно поражение противника баллистическими ракетами.

– Я не хочу сказать, что большинство твоих противников идиоты, но то что они есть у меня сомнений нет. Опыт всех последних войн говорит, что государства, будь даже с трижды придурками во главе, не будет применять ядерное оружие. Конечно, если во главе будут только психически больные люди, то возможны проколы, но на десятилетия их пока не предвидится. Значит баллистические ракеты с обычными зарядами, при возникновении конфликта, будут не эффективны и не экономичны, зато ствольная артиллерия себя покажет. Если 200 снарядов с 500 килограммовой начинкой упадут на Стамбул, считай мы свою систему окупили и построили не зря.

– А ответные удары, а авиация?

– Щит против авиации будет обязательно, а для ракет есть уже свои системы.

– Мне уже более-менее задача ясна, но вот порох..., нет ли разработок нового носителя здесь?

– Вот тебе адрес института, поезжай туда. Они предлагают жидкий порох и если их носитель подойдет, тебе при конструировании будет легче. Представляешь, закачка жидкого пороха в разгонные гнезда по всей длине ствола.

– Я уже встречался с жидким порохом и весьма неудачно. При испытании артиллерийской системы на гусеничной базе, она взорвалась от детонации. Наскочила днищем на валун и... конец.

– Так это ты ее испытывал?

– Я. Тогда погиб мой лучший друг.

– Я слышал об этом. Могу тебе сказать одно, раз тебе пришлось с этим возится, значит лучше тебя кандидатуры нет. Давай, валяй.

Видно есть какая-то закономерность. Если не везет на работе, обязательно неурядицы дома. Я не защитился и жена, которая работает в том же институте, что и я, ежедневно стала скандалить. Мы поженились два года назад и все ходим в разряде "молодожен". В ее головку вошли все институтские склоки и теперь они помоями выливались на мою голову.

– Своим поведением ты доведешь меня до крайности. Ему видите ли не нравиться наше общество. Поменять его хотел. В тебе дух гнилого империализма. Ты несешь там всякую чушь, а я должна страдать. Все отражается на мне. Я этого не хочу.

– Чего ты волнуешься, меня не уволили, на работу взял академик Петров. А то что там бабы болтают, так пусть языки чешут, коли делать нечего.

– Твоего Петрова скоро турнут на пенсию и ты тоже вылетишь вместе с ним.

– Академики умирают только на работе, даже если они уже ни хрена не понимают. Поэтому Петрова не уберут.