Всё начинается со лжи
Шрифт:
– Надолго к нам? – чешет затылок, а сам смотрит на меня.
На мой белый пуховик до пяток, шапку из светлой ангорки и огромный чемодан за спиной.
– Надолго, – сам же и отвечает. – Белоснежка-Аля.
Сидорин облизывается, а мне уже не по себе. Не знаю, как буду жить в этом аду. Как вытерплю хотя бы день. И как… как приведу сюда полуторогодовалого ребёнка.
Мысленно даю себе обещание, что это всё временно. Настолько временно, насколько возможно. В конце концов, как бы ужасно тут не было, у меня есть комната, небольшой уголок, хоть и с бешенными соседями. Вернее, с неадекватными,
– Где родители твои? – спрашиваю аккуратно.
– У друзей гостят, только бабуля дома. Мы её год назад перевезли из деревни, совсем плоха клюшка. Она в комнате у туалета. А чего спрашиваешь?
Оцениваю риски, – хотела бы я ответить, но Сидорин не поймёт мою иронию.
Моя комната у самого выхода и… дверь открыта.
– Что это? – указываю на поломанный замок, а внутри закипает гнев и раздражение. – Это моя комната, кто в неё залез?!
Саша порядком меня унизил и взвинтил. На него мне поорать не удалось: слишком сильный был шок, я только по дороге сюда чуть отошла и стала думать, что делать дальше.
– Если твоя, Аля, что ж ты не живёшь с нами? – усмехается Сидорин. – А?
– Это моё дело, хочу живу, хочу не живу. Это комната моя, и здесь висел замок! Это частная собственность. Мои родители купили эту комнату для меня, – напоминаю, – и я, уезжая, закрыла её. Никто не имел права сюда лезть. Я… я в суд подам!
– Сначала докажи, что замок сам не отвалился, а? – нагло усмехается мужчина, затем с такой интонацией, чтобы я точно поняла, что это всё неправда, и попробовала возразить, добавляет: – Да не кипятись ты. Мы шкаф несли, сшибли. Замок же навесной был.
Сделать вид, что поверила?
Я знаю, с этим субъектом лучше не спорить. И вообще никак не связываться. От нашего последнего столкновения, после которого я отсюда и сбежала, мороз по коже. Интересно, он помнит? Судя по блеску его поросячьих глазок, ещё как помнит. Хоть и не в себе был.
Моих родителей обдурили, как простачков. Когда я собралась учиться в Петербурге, они поступили, как поступают многие: купили дочери комнату. Коммуналок в городе до сих пор тьма, и это нормальная практика для первого старта. Только у кого-то сделка проходит удачно, а нам же повезло, будто утопленникам. Алкаши, проживающие здесь, продали нам комнату, а потом сделали жизнь здесь невыносимой. Деньги они получили, но комнату по-прежнему считали своей. Меня же пытались выжить отсюда всеми возможными способами. Крики, гулянки, пьяные компашки, сыночек их, словно мартовский кот облизывавшийся на меня. Последнее больше всего пугало.
Я пыталась спорить. Я пыталась делать вид, что меня не трогает. Я вызывала полицию. Я билась, как могла, но ничего не работало.
И дать обратный ход сделке было невозможно. Покупателей на комнату не находилось, а те, что приходили на просмотр, не перезванивали. Вот так я и осталась с грузом неликвидной недвижимости и неадекватными соседями, частенько устраивающими пьянки в местах общего пользования и их сыночком, время от времени пытавшимся ломиться в мою дверь с романтическими предложениями. В кавычках, конечно.
Кое-как я выдержала год, зачастую ночуя у подруг, а не в собственном жилье. Пока не встретила Сашу, который быстро переманил меня к себе. А я и не сопротивлялась, в общем-то. Закрыла комнату на замок и уехала к нему.
Игнорируя Сидорина, подхожу к комнате. Трогаю раскуроченный замок. Даже могу представить, как кто-то из его семейки во невменяемом состоянии ломал его. Вздохнув, захожу внутрь и ахаю.
Кажется, последний раз, когда я здесь находилась, мебели было больше. Куда-то исчез холодильник, из четырёх стульев остался только один. Пустая кровать – разворошена, будто на ней спали, пушистое покрывало, которое мне нравилось, отсутствует.
– А где?..
– Ветром унесло, – доносится из-за плеча ехидный комментарий Сидорина.
У меня только одна мысль: как мне сегодня здесь спать? Возможно, придётся забаррикадировать вход кроватью и единственным стулом. Сесть в углу с ножом в руке и смотреть за входом. Ах да, большой палец держать на кнопке «СОС» в телефоне.
Есть вариант вызвать слесаря… Только уже вечер и придёт ли он сегодня, чтобы врезать новый замок, одному чёрту известно.
– Ну… это… может, отметим твоё возвращение-то, а? Я про тебя не забывал, Аля, – сипит мой ненормальный сосед из-за спины. – Я это… сбегать могу до магаза. Скинемся, а?
Его «скинемся» меня веселит, конечно, хотя ситуация не из весёлых.
Поджав губы, оборачиваюсь и смотрю на соседа. Вероятно, у меня красноречивое выражение на лице, но это его не смущает. Зато останавливает от продолжения диалога старческий окрик откуда-то из недр квартиры.
– Да иду я, иду! – орёт недовольно и, чертыхаясь, уходит.
А я быстро захлопываю дверь, цепочка, болтающаяся на петле, брянькает, и я довольно и весело смеюсь. Не знаю, кто сюда её присобачил, но она цела и даже работает.
Быстро закрываю дверь на эту цепочку, для верности ставлю стул спинкой в ручку, блокируя её. Затем отпинываю чемодан в центр комнаты. Чтобы хоть как-то занять руки, лезу в комод, где нахожу смену постельного. Отлично, что нетронутую, хоть и пролежавшую несколько лет в ящике.
Верхнюю одежду вешаю на дверцу шкафа, затем застываю в нерешительности. Комната небольшая, метров четырнадцать. Здесь обои в полоску, как из прошлого века, зато потолок под четыре метра и с лепниной. На красивой люстре работают два рожка из пяти. Спасибо и на этом.
В комнате очень пыльно и грязно. Оно и ясно, сколько времени я здесь не была, а мои соседи, хоть и взломали дверь, приборкой себя не утруждали. Кое-как я навожу косметический порядок, то и дело чихая. Это отвлекает меня на какое-то время, в после я сажусь на кровать, не зная, куда себя деть и чем ещё заняться.
Прислушиваюсь, что происходит за дверью, но там тишина. Сидорин, видимо, у бабули, а больше, как он и сказал, дома никого.
Смотрю на сотовый, там пусто. Ни звонков, ни сообщений. Подруг у меня мало. Да и те в Выборге остались. В университете как-то крепкой дружбы не завязалось, были хорошие знакомые, но я так быстро выскочила замуж, а потом родила, что последние быстро отсеялись. Так всегда происходит. Теряется общность интересов и пути расходятся. Иногда на какое-то время, иногда навсегда.