Всё начинается со лжи
Шрифт:
А что, если начнёт выговаривать мне ещё круче, чем вчера? Если руку поднимет?
Да и пускай, если так.
Решаясь, отпираю дверь. Но медлю, едва переступив порог. Прислушиваюсь.
Весёленький шансон… Это что-то новенькое. Не помню, чтобы муж интересовался подобным репертуаром.
Не раздеваясь, прохожу глубже в квартиру и заглядываю на кухню.
И вздрагиваю от неожиданности.
На моей любимой кухне, обставленной со вкусом и трепетом, орудует какая-то брюнетка. Она невысокого роста, но на приличных каблуках, с длинными прямыми волосами и ровным игриво вздёрнутым носиком над пухлыми, явно
– Ах Люба, Любонька, целую тебя в губоньки, – чуть хрипловато напевает она, расставляя канапе на тарелке.
От шока пальцы мои ослабевают, и ключи, выпавшие из ладони, с громким бряньканьем бьются об пол именно в тот момент, когда в мелодии возникает короткая пауза.
Брюнетка вздрагивает, прищуривается и смотрит на меня не по-доброму. А потом изо рта её вылетает что-то наподобие:
– А… это ты…
Она переступает с ноги на ногу, и её туфли громко цокают по светлой плитке, будто она породистая лошадь с золотыми подковами. Она явно не моя ровесница, ей ближе к тридцати, наверное. Очень ухоженная, лощённая, знающая себе цену и за словом в карман не боящаяся полезть. Такую наглость в себе взрастить невозможно, с ней надо родиться.
– Ты? – не веря ушам, переспрашиваю. – Что значит «ты»? Мы, кажется, с вами не знакомы.
– А я и не собиралась знакомиться. Чего пришла? Саня сказал, с тобой всё.
Мне остаётся лишь молча хлопать ресницами. Настолько сложно поверить, что со слухом нет проблем. Даже оглянуться хочется, это она точно мне или тут кто-то ещё стоит?
– Саня сказал? А про вас он мне ничего не сказал.
– Катерина, – представляется, – его коллега и девушка. Забирай, чего хотела, и вали. Теперь я тут буду жить. Когда вас разведут, поженимся. И я ему ребёночка рожу. От него ребёночка, а не неизвестно от кого.
Внутри снова закручивается боль. Как? Почему? Зачем Саша всё ей рассказал? Это у них давно? Наверное, да… раз он разоткровенничался.
– И давно это у вас?
Прекрасно понимаю, что таких вопросов задавать не стоит, но они сами из меня вырываются.
Катерина улыбается. Видно, я польстила её самолюбию. Ещё бы… Почти бывшая жена униженно выспрашивает подробности у любовницы. Видимо, из-за чувства собственного превосходства любовница начинает отвечать.
– Нет, не очень. Я давно к Сане подступиться пыталась. Видела же, как он несчастлив с тобой. Уж я бы его утешила, я умею, поверь. Но он всё канючил, что женат, что изменять не станет, что у него дочь и ты… Я как фотку вашей дочери увидела, сразу сказала, что она на него не похожа. А он мне – ты говоришь так же, как моя мама. А мамы… у них, знаешь ли, чутьё на это. Так что он сделал тест и вот сюрприз. Дочь-то реально не его дочь. А? Что скажешь?
– Скажу, что всё это ложь! Рита его дочь! А вы подделали тест! – взрываюсь праведным гневом.
Брюнетка фыркает надменно.
– Вот уж делать мне больше нечего – тесты подделывать. Он сам сходил и сдал. Показало, что показало. Ты бы лучше мужу правду сказала: да мол, трахнулась с кем-то, родила от него и тебе на воспитание подсунула. Женила на себе, чтоб матерью-одиночкой не быть.
– Рита в браке родилась. Мы уже были женаты.
– Ещё лучше. В постель к другому залезла, будучи замужем. Но, в общем-то, без разницы. Дочь у тебя не от мужа и это факт, подтверждённый достоверным
– Повышение? – переспрашиваю.
– Да-да… – смеётся брюнетка, подхватывает тарелку с канапе и переносит на стол, который только начала накрывать.
Там белые с красивым серебряным кантиком тарелки, которые нам подарили на годовщину мои родители, и хрупкие бокалы из богемского стекла.
– Видишь, как оно бывает, с тобой расстался, так сразу по всем фронтам попёрло. Новая женщина, новые возможности, – набравшись наглости, она мне подмигивает.
Хотя таким как Катя её и набираться не надо. Наглость там в крови.
Это что за намёки? Новая женщина, новые возможности? Кто она? Что сказать хочет? Что с карьерой Саше помогла? Да уж… тут, конечно, я ей не конкурент.
Чувствуя, что продолжать разговор бессмысленно, всё равно ничего, кроме оскорблений, не получу, иду в спальню. Там действительно шкаф пуст, но и вещей нигде нет. Догадываюсь, что они в детской. Я лезу в книжный шкаф, где лежат документы, нахожу паспорт и свидетельство дочери, складываю в папку с полисами и прочими бумажками, потом иду в другую комнату.
Да, мои вещи там. Расфасованы по чёрным мешкам для строительного мусора. Чувствую себя униженной сверх меры. Сажусь на кровать дочери, провожу рукой по стёганному покрывалу пудрового цвета. Ритке полтора годика, и мы только как пару месяцев отселили её в отдельную спальню. Дизайн под девочку я заказывала специально. А теперь… теперь я утащу дочь в квартиру с соседями алкашами и наркоманами, где каждый день похож на нахождение в зоне особого выживания. Может, попробовать достучаться до разума Саши или до его совести? Меня не хочет видеть, так пусть ребёнка пожалеет. Оставит у себя, пока я устроюсь. Пока… пока не принесу ему реальный тест, где будет указано, что он отец.
Хотя нет… Если оставлю Ритку с Сашей, рядом будет крутиться Екатерина. Она же собралась сюда въезжать, если уже не въехала. После такого я и сама с Сашей не останусь. Он подлый гадкий самодур и изменщик.
Подскакиваю, когда звук хлопнувшей входной двери вырывает меня из вереницы неприятных мыслей. Раздаются весёлые голоса: мужские и женские, и Сашин, побуждающий, не раздеваясь, проходить в кухню-гостиную.
У меня в голове не укладывается, как он может отмечать дома повышение в кругу близких коллег, когда вчера исходит ядовитой слюной, тыкая мне в лицо бумажками и обвинениями. Вот уж точно: от печали до радости рукою подать.
Через пару минут дверь спальни распахивается, недовольный Саша просовывает внутрь голову.
На лице мужа злость вперемешку с огромным самомнением. Конечно, себя он считает пострадавшей стороной.
– Катя сказала, что ты здесь. Я тебя не приглашал. Отдай ключи и уходи.
– Не приглашал? – переспрашиваю со смешком. – В мой дом?
– Это моя квартира, не твоя. Я купил её до брака. Здесь нет ни копейки твоих денег. Ты не работала ни дня, только училась. Я платил всё сам. Сидела на моей шее, как сыр в масле каталась. И теперь удумала претендовать тут на что-то?