Все напоминает о тебе
Шрифт:
– Я тебе позвоню.
Я поспешила к пешеходному переходу. Шествуя по стоянке, увидела машину Ильи, она стояла через одну от моей, а сам он как раз вышел из ресторана под руку со своей спутницей. Девушка была симпатичная, но у него неплохой вкус на внешность, только с принципами проблемы. Илья усадил девушку на переднее сиденье, захлопнув дверцу, повернулся, мы встретились взглядами: я продолжала стоять возле машины, не двигаясь, как полная идиотка. Он окинул меня быстрым взглядом сверху вниз и, усмехнувшись, направился к водительской дверце. Еще через полминуты его машина скрылась из виду, а я, наконец, рухнула на сиденье. Строго приказала себе не плакать, но слезы сами покатились из глаз, а в груди стало больно, так сдавило, что захотелось разорвать ее, вытащить сердце и выбросить к чертовой
Утром за окном пошел дождь, небо заволокло тучами, так что любой человек, которому не надо на работу, наверняка, вылез бы из постели только за тем, чтобы налить кружку чая и взять с полки книгу. Я сидела на подоконнике, глядя в окно. Голова раскалывалась, кофе не помогал. Чтобы прийти в себя, я приняла контрастный душ и снова уселась на подоконник. Стоило решить, что делать дальше. Сегодня открывается выставка, Максимов, наверняка, будет там, так что мне лучше в галерее не появляться. Посмотреть, что получилось, я все-таки хотела. Тем более, если Петр Павлович не врал и действительно увезет всю коллекцию. Наталья, по всей видимости, подсуетилась и задурила мозги матери Гарри, чтобы продать картины. А может, Гарри подписывал бумаги, которые позволяли ей сделать это? В любом случае, она своего не упустила: Гарри все равно, а она поимеет хорошую прибыль. Я грустно усмехнулась: а ведь как пела о большой любви... Впрочем, одно другому не мешает, тем более в свете того, что я о ней узнала. Сердце на мгновенье сжалось, я поморщилась, напомнив себе, что ступила на запретную территорию. Вопроса о своем прошлом я пока решила не касаться, неплохо бы разобраться с историей Гарри, тогда можно и подумать... Это были оправдания, на самом деле я боялась сделать какой-либо шаг. Да и что делать? Идти к Абрамову и говорить, что я его дочь? Глупость какая, даже при моем сходстве с Верой нет гарантии, что это принесет плоды, тем более, положительные. Я мимоходом отметила, что не могу заставить себя назвать погибшую в роддоме девушку матерью.
"Да и смогу ли вообще"?
– усмехнулась я, спускаясь с подоконника и усаживаясь за стол. Если Максимов не врет, то Наталья в кафе передала ему папку с картинами Гарри. Возможно, там же были договора о купле-продаже. Думать не хотелось, хотелось залечь в кровать и глазеть в потолок, слушать дождь. Как ни стыдно это признать, я так и сделала. Большую часть дня проспала, а между сном тыкала интернет, осознавая, что жизнь моя стала абсолютно бессмысленной.
В понедельник распогодилось, выглянуло солнце, и я заставила себя собраться и поехать в галерею. Телефон я отключила после возвращения из ресторана, и включать не планировала. Петр Павлович мог позвонить, а мне не хотелось ни говорить с ним, ни видеться. Надо признать, мне вообще ничего не хотелось. К такому выводу я пришла, вышагивая вдоль луж к машине. Приводить себя в порядок не стала: нацепила джинсы и легкую кофту, волосы завязала в небрежный хвост. Посмотрев в зеркало, поморщилась: выглядела я на троечку. Чувствовала себя и того хуже.
Галерея была полна, чему я порадовалась. Купив билет, двинула к нужному залу. Николаева постаралась на славу, и Светка тоже: выставка была оформлена прекрасно. Пока мы встречались с Гарри, я не углублялась в его творчество, потому сейчас смотрела картины с интересом. У парня, и вправду, был талант.
– Ничего себе, какие гости, - на мгновенье я закрыла глаза, потому что это была Наталья, но все же нашла в себе силы улыбнуться и повернулась в ее сторону. Здесь мне понадобилось больше сил, потому что она была не одна: рядом с ней шел Андрей, а следом мужчина и женщина лет шестидесяти пяти. Если бы я не была участницей данной сцены, смогла бы оценить ее забавность: я стою, словно изваяние, Андрей тоже превратился в статую, и мужчина рядом с Натальей застыл, как громом пораженный. Она одна, кажется, ничего не замечала.
– Как выставка?
– спросила насмешливо, я кивнула в знак одобрения, и тут меня саму как молнией поразило. Я перевела взгляд на мужчину рядом с Натальей, он по-прежнему смотрел на меня, не двигаясь, сцепив зубы и побледнев. Он был хорош, даже в свои годы: высокий, статный, широкие плечи, красивые глаза с густыми ресницами, пухлые губы, островатый нос.
"Это он, - мелькнуло в голове, - мой отец. И смотрит так, потому что я напомнила ему Веру".
Я спешно отвела взгляд, наткнулась на Андрея, и мне захотелось убежать. Я не понимала, что говорит Наталья. Тут мужчина подал голос:
– Наталья, представь нас.
Николаева смешалась, но все же сказала:
– Это мой отец, Иван Сергеевич Абрамов, а это...
– она на мгновенье запнулась, но я не собиралась ей помогать, боясь поднять глаза, - это Алиса Воронцова, возлюбленная погибшего художника.
Я удивленно на нее посмотрела, она презрительно отвернулась, и мне пришлось перевести взгляд на Абрамова. Он протянул мне руку, неуверенно, продолжая рассматривать так, словно я не человек, а эфемерное создание. Руку я пожала и даже бросила на него взгляд, но тут же отвела глаза. Женщина рядом с ним рассматривала меня насмешливо. Наталья была похожа на мать, и я догадалась, что передо мной супруга Абрамова. Отпустив руку, я отошла, бросив взгляд на Андрея, он стоял бледный, убрав руки за спину.
"Ну и маскарад", - подумала я, к счастью, Наталья сказала:
– Не будем задерживать девушку, идемте, - и они прошли мимо, причем каждый посчитал необходимым посмотреть на меня.
Я старалась держаться в стороне, но то и дело на них натыкалась, потому сочла за благо удалиться в туалет. Выходя из него, столкнулась с Андреем и вздрогнула.
– Алиса, - он взял меня за локоть, - нам надо поговорить.
– Я не хочу, - покачала я головой.
– Пожалуйста.
– О чем?
– Я...
– Он запнулся, - я не могу без тебя.
– Андрей, это бесполезно.
– Я попробовала уйти, он меня удержал.
– Ты ушла от него?
– А ты как думаешь?
– усмехнулась я.
– Прости, я должен был рассказать тебе раньше, но я... Я не мог поверить, что ты с ним...
– Что между вами произошло?
Андрей вздохнул, отвернувшись.
– Тебе не стоит в этом копаться.
– Почему?
– Потому что... Все это не имеет значения. В том, что случилось, никто не виноват, но этот парень решил, что он знает лучше всех и...
– Кого вы не поделили?
– Алиса... Это прошлое, меня интересует только настоящее, мы с тобой.
– И что ты предлагаешь?
– я усмехнулась.
– Договоримся, что не было ни Гарри, ни Ильи? Ты будешь приезжать ко мне два раза в неделю, мы будем трахаться, ты будешь жить со своей женой, а я ходить на работу и делать вид, что именно об этом мечтала всю жизнь?
Андрей сжал зубы.
– Я думал, тебя все устраивает, ты ни разу не сказала мне, что...
– Больше не устраивает, Андрей, извини, мне надо идти.
Я вырвала руку и быстро прошла в зал, направляясь к выходу, но была остановлена Абрамовым, показавшимся из-за колоны.
– Алиса, - сказал он негромко, и я к месту приросла, стоя напротив него. Он рассматривал мое лицо с каким-то мучением.
– Алиса...
– Абрамов снова умолк, размышляя, я тоже молчала. Со стороны это выглядело, наверное, странно, но мы оба не замечали этого.
– Простите, что интересуюсь, но... Вы действительно были возлюбленной художника?
Я поняла, что вопрос он задал просто так, но кивнула.