Всё не то, чем кажется
Шрифт:
Вскоре дверь распахивается. Трактирщик тупо смотрит на меня — видимо, не ожидал, что я окажусь на ногах.
— Только попробуй подойди, — шиплю я, показывая ему нож.
Он с рёвом бросается вперёд и перехватывает мою руку. Я всё же не решаюсь ударить.
Здоровенный кулак летит мне в ухо. С трудом, но я отбиваю эту атаку. Без талисмана у меня бы не было надежды на это.
— Какой сильный! — то ли с испугом, то ли с удивлением хрипит трактирщик. Он выкручивает мне кисть, и нож со звоном падает на пол.
— Что такое? — слышится голос старика из-за спины трактирщика.
— Старый дурак, — сквозь зубы цедит Мэйт, пытаясь завернуть мне руки за спину. — Что ты врал мне, будто они оба пили? Небось уснул!
Я напрягаюсь изо всех сил и отталкиваю трактирщика. Он с шумом врезается в стену. В дверном проёме маячит старик.
Я хватаю столик — он тяжёлый, с полками, вроде тумбы — и пытаюсь ударить Мэйта по голове. Тот поднимает руки и отражает атаку. Тем временем старик бросается между нами, пытаясь поднять с пола нож.
Мэйт в это время уже ринулся вперёд, на меня, и из-за старика потерял равновесие. Он отвлёкся всего на мгновение, взмахнув руками, чтобы не упасть, и в следующий миг бы уже крепко встал на ноги, но тут столик как раз встретился с его головой.
Что-то треснуло — то ли череп Мэйта, то ли столик. Трактирщик осел на пол, и столик тоже с грохотом упал, поскольку я его не удержал после удара.
— Мэйт, сынок! — кричит старик.
Я перевожу взгляд на него. Лицо старика перекошено гримасой ярости, в руке блестит нож. Он переступает через ногу поверженного трактирщика и идёт ко мне. Выглядит он очень убедительно, похоже, что у него есть опыт обращения с ножом. А мне и защищаться нечем, разве что успею схватить мешок и использовать его как щит.
— Назад, — вдруг раздаётся за моей спиной слабый голос Дрейка.
Как хорошо, что он очнулся, а то я уж боялся, что в кружке мог быть яд. Кому это он говорит «назад», мне или старику? На всякий случай я отступаю ближе к кровати.
Чувствую пальцы Дрейка на своём плече. Он ещё очень слаб, но пытается задвинуть меня за спину. Старик медленно идёт к нам, на его лице кровожадная улыбка — похоже, он уверен, что без труда с нами справится.
— Куда ты лезешь, — шиплю я Дрейку. — Ты еле на ногах стоишь!
— Не сопротивляйтесь, — хихикает старик. — Всё равно конец один. Будете дёргаться — больнее будет.
И бросается на нас. Я инстинктивно выставляю руку вперёд и чувствую удар. Сперва будто ничего, а затем вспыхивает жгучая боль.
— Назад! — кричит Дрейк и отталкивает старика ладонью.
Это удар такой силы, что старик с размаху бьётся спиной о дверной проём и вылетает в зал, где остаётся лежать на полу, как большая тряпичная кукла. Дверь, задетая телом старика, повисает на одной петле. Я замираю с открытым ртом, забыв о боли, но Дрейк уже тормошит меня за плечи.
— Сильвер! — зовёт меня он. — Куда он попал? Скажи мне, куда он попал!
Сам он при этом так бледен, будто это он схлопотал удар ножом, а не я.
Я только и могу, что приподнять руку. Дрейк отыскивает на полу нож — старик выпустил его — и разрезает мой рукав, затем поспешно рвёт простыни и накладывает повязку.
В какой-то момент трактирщик на полу начинает шевелиться. Дрейк подскакивает к нему и без жалости бьёт ногой в висок. Тот снова обмякает.
— Дурак, — сердится Дрейк, завязывая концы материала узлом.
— Ты дурак или я? — уточняю я.
— Оба. И что мне в голову не пришло, что тут дело нечисто! Деревушка маленькая, но не бедная, однако не видно, чтобы жители занимались каким-то трудом. Да и людей на улицах нет совсем — а как это, чтобы старики не переговаривались, молодёжь не прогуливалась, дети не бегали, если час не ночной? Нет, они все засели по домам, запершись, потому что знали, что готовится злодейство. Что, может быть, с постоялого двора сбежит один несчастный, который будет ломиться во все двери, но не найдёт помощи. Сильно болит?
— Ничуточки, — говорю я сквозь зубы. Голова ужасно кружится, но жаловаться я не собираюсь.
— Ещё где-то тебя задели? — и, не дождавшись ответа, Дрейк срывает с меня остатки рубашки и осматривает мои бока. Замечает синяк, который ему не нравится, и вздыхает, качая головой.
— Следи за этим, который на полу, — наконец говорит он. — Шевельнётся — бей по голове. Поищу чем его связать.
Он ненадолго уходит и возвращается с верёвкой. Мы пытаемся перевернуть здоровяка трактирщика на живот.
— Куда лезешь с одной рукой, — отгоняет меня Дрейк. — Лучше верни мой талисман.
Приходится вернуть. Дрейк приподнимает тушу, но я вижу, что ему всё равно нелегко. Тогда он берёт талисман, ранее принадлежавший мне, и кладёт в карман трактирщика.
После этого он с лёгкостью переворачивает Мэйта и связывает его руки за спиной, затем спутывает и ноги.
Тем временем я подхожу к телу старика. Тот лежит с приоткрытым ртом, уставившись остекленелым взглядом в потолок. Лицо его совершенно неподвижно, и я понимаю, что старик умер.
В этот самый момент тело меня подводит: ноги делаются мягкими, и вдобавок меня мутит. Я вдруг отчётливо понимаю, что вот так на полу мог лежать и я, а мог и Дрейк.
— Ты чего? — подбегает ко мне Дрейк. — Где болит?
— Голова кружится, — говорю ему я. Голос доносится как будто издалека.
— А ну-ка поднимайся, — Дрейк подхватывает меня и подводит к бочке в углу, где плещет водой в лицо.
Наконец мне становится словно бы получше.